О, бедный раб, господ игралище,
Взошёл на гибель на ристалище.
Жизнь гладиатора печальна.
Она хрупка, как вещь хрустальна.
Коль выиграет раб сей состязание,
Заслужит общее признание.
Коль смерть его постигнет в нём,
Забыт он будет. Вечным сном
Почивши, канет он в безвестности.
Никто не вспомнит в этой местности,
Что жил когда-то раб безликий,
Безмолвный, вовсе не великий,
Но жил. Что от него останется?
Лишь сеть, копьё, и щит, и палица,
Что будут браться новыми рабами,
Чьи смерти тоже уж не за горами.
Но есть бойцы и незабытые,
Победами своими знаменитые,
Кто вдоволь славы яств вкусил
И тем свободу заслужил.
Соперники их, ими же убитые
И пылью забытья навек покрытые,
Им к славе проложили путь.
Арена помнит их пробиту грудь.
Но к сожаленью в жизни так случается,
Что славные победы забываются:
Эпоха та за поворотом скрылась,
И время то теперь забылось.
Но знаем мы, что жили гладиаторы
И умирали для утех диктатора,
Чей палец жизнь иль смерть им даровал,
И для толпы, кому их смерть, провал,
Словно в театре с кровью представление,
Очередным лишь было развлечением.