Когда погружаешься в историю культуры нашего города, то не покидает ощущение, что перед тобой огромный ковёр с многоцветным узором: цветущие луга с шелковистой травой, белые берёзы, упирающиеся в облака, сверкающая в изгибе речка... Все нити переплетаются, цепко держат друг друга, и убрать хотя бы один узелок уже невозможно: нарушится рисунок.
Основа литературной истории Коломны выткана во времена «Задонщины» и «Сказания о Мамаевом побоище». Каждое столетие, каждый год прибавляли новые нити и узелки, создавая неповторимый коломенский узор. И в наши дни продолжается эта кропотливая работа. Наше поколение тоже вплетает в полотнище духовной жизни Коломны свой рисунок. Золотой нитью в нём — творчество Олега Кочеткова. Поэт давно вошёл в историю русской литературы. И надеюсь, надолго в ней останется. Такого мастера слова у коломенцев, наверное, ещё не было. И вряд ли скоро появится.
Но чтобы выяснить, что именно и каким образом повлияло на своеобразие таланта Кочеткова, надо заглянуть в истоки его судьбы. Поэт родился в Коломне, но родовые корни его — в Рязанской земле, в деревне с таинственным названием Дулов Луг. И это не простое географическое совпадение. На заре своей истории, на протяжении двух, а то и трёх веков Коломна входила в состав Рязанского княжества. И напевная мощь этого края — не только не чужда нам, она органична и естественна.
В детстве он каждое лето уезжал туда, и этого есенинского воздуха, раздолья ему хватило на всю жизнь. Отсюда — от рязанского детства, от дедовского простора — размах и земное тепло кочетковских строк.
Я ладонь положил на равнину,
И сквозь кожу пошёл смутный гул...
Долго слушал я песню едину,
Пока в пряной траве не заснул.
А заснул — так приснилось такое,
Чему имени нет и конца:
Раздвигал я пространство рукою
До забытого ветром крыльца.
И дальше — удивительно цельный образ единения земли и неба, когда связующим звеном между ними становится сердце поэта.
...Я лежал средь притихшей полыни,
Окуная лицо в облака.
И лежала рука — на равнине,
А на сердце — другая рука!
Сам Кочетков признаётся, что ему сложно запомнить свои стихи. И это действительно нелегко — настолько они полновесны — от мыслей и образов. В его строках есть какая-то исконная — державинская — громоздкость. Стихи Кочеткова нельзя пробежать безразлично, так, слегка, чтобы «время убить». Нет, они требуют концентрации, работы мысли. И если вчитаешься — тебя захватывает первобытная мощь; в единстве, в слиянии мелодии и слова открываются неожиданные, ранее неведомые пласты смысла.
Стихи Олега Кочеткова — это поэзия искренней, незащищённой души, открытой всем вселенским ветрам. В его строчках — боль за родную Россию, тревожная, нелёгкая любовь к женщине, пронзительное ощущение родства с окружающей и такой близкой ему с самого раннего детства природой. Его стихи невольно наводят на размышления о великом и малом, о мгновенном и вечном...
Самая заветная святыня для Кочеткова — это Россия. Какой пронзительной простотой и любовью веет от таких стихов! Нет, это не просто пейзажная лирика:
Встану рано сегодня,
И вокруг оглянусь:
Боже, это ведь — Родина!
Ах, ты Мать моя — Русь!
Беспросветная грусть...
В одной этой щемящей строке — весь многострадальный путь России. «Беспросветная грусть...». Здесь — и отзвуки стародавних столетий, и наша нынешняя трагическая неустроенность, и события сравнительно недавние. Гражданская война получает у Кочеткова неожиданное осмысление.
О чём думает поэт перед картиной страшного поля братоубийственной битвы?
Да, за веру они и царя
Свои буйные честно сложили!
И погибли, наверное, зря,
Но Отечество крепко любили!
.......................................
...Осуждать никого не берусь,
И ни тех, и ни этих, пожалуй.
Только кто растворит мою грусть,
Хотя срок уже канул немалый?
Так случилось. Вини — не вини...
Лишь одним свою душу спасаю:
Что я дрался б в те страшные дни,
А на чьей стороне вот — не знаю!
И автору — веришь. В его гражданской лирике заключена правда. Это не позиция профессионального плакальщика, когда румяный и жизнерадостный сочинитель бичует врагов, а на практике с ними отлично уживается. У Олега — иначе. В его стихах — настоящая боль, неподдельный патриотизм, когда человек готов отвечать за свои слова и судьбой, и жизнью.
Эта мужественная открытость миру, может быть, — главное достоинство поэта.
Я открыт, ну а мне на просторе
Всё открыто: и слёзы и смех,
И рассветная радость и горе
Располынное. Весь я — для всех!
Читать Кочеткова действительно не просто — он требует по отношению к себе того же усердия и пристального внимания, с каким создаёт свои стихотворения. В его поэзии нет искромётной импровизации: поэт прилежно выращивает слово за словом, строку за строкой, как овощи на грядке. Эту мудрую неспешность он, может быть, наблюдая крестьянский труд, перенял в детстве у деда, и она прочно вошла в его стиль, манеру.
Иногда мы говорим: «публицистика» — и неосознанно ставим под сомнение художественные достоинства того или иного произведения. Происходит инфляция понятия. Но ведь настоящая поэзия, впрочем, как и вся литература, должна быть публицистичной.
А Родина — это дорога,
Которою грезит стопа.
И запах прогорклого стога,
И дедовская изба.
А Родина — это причина
Скупых, набегающих слёз.
Невысказанная кручина
Смеркающихся берёз.
Мудро и в то же время просто, как сама жизнь. Самое главное — нет подражания. Всё своё, им самим пережитое.
Особая страница кочетковского творчества — стихи о любви. Я много раз задавал себе вопрос: какая энергия питает нас всех, позволяет удерживаться на грани существования? И только в стихах моего друга нашёл я этот ответ. Не каждого она посещает, не каждому удаётся её найти, и всё же человек стремится к ней, ибо такова сущность его природы, извечная надежда. Олег описывает женщину целомудренно, молитвенно, обожествляя, возвышая её... Я читаю эти стихи бесконечно. Многие из них пересекаются с моей жизненной дорогой. А в других я нахожу то, чего ещё не понял и не осознал. Как какое-то открытие, как исповедь воспринимаю эти строки. Прислушайтесь...
Попросил подвезти. Он повёз.
И трясло и болтало в кабине.
И он задал вопрос:
«Чего нету в помине?»
Усмехнувшись, ответил: «Любви!»
И я сразу забыл про ухабы.
..............................................
И подумал я сразу о той,
О которой устал уже думать.
Тут хоть волком завой,
Ей на это — лишь плюнуть!
Нет, любовь — она всё-таки есть!
Я судьбою за это ручаюсь.
Вот мне ею оказана честь,
Что сижу и терзаюсь,
Что меня её реющий свет
Не оставил в покое.
Обоюдной вот нет,
Это — дело другое...
Выход этой книжки приурочен к 60-летию поэта. Этот год будет для него вдвойне юбилейным — ведь его родной город тоже отмечает юбилей — 830 лет. А духовная связь, взаимопроникновение двух юбиляров несомненна:
Ничего я не знаю, что помню,
А что помню — о том не слыхал!
Закачусь я в родную Коломну,
В колыбель моих самых начал!
Да по ветхим пройдусь переулкам,
Вдоль обрыва, над древней рекой.
Где в пустующем сумраке гулком
Разливается зыбкий покой.
Постою пред Успенским собором,
И порывом скользнёт вдоль виска
Грустный воздух Отчизны, в котором
Настоялись века и века!
И я, словно причастный к ним тоже,
Что-то смутное в сердце храня,
Вдруг почувствую вздрогнувшей кожей —
Как они — сквозь меня, сквозь меня!
Моему другу шестьдесят... Не берусь подытоживать его жизнь. Да и не время ещё. Человек, достигший такой вершины, сам может дать содеянному и прожитому единственно верную оценку.
Объяснить поэта трудно... Да и нужно ли? Поэт не есть нечто законченное. Он всегда в пути. Выпьем с тобой лучше, дружище, «на посошок» и отправимся дальше, крепко ступая по своей родной земле!