Памяти трагической гибели Сергея Есенина посвящается.
1.
Покидая комфортабельный номер гостиницы "Интурист", Андрей не стал вызывать такси, а решил ещё раз полюбоваться превосходной панорамой города и Кавказским хребтом. Заканчивалась командировка. Материала собрано на несколько статей. В Москве его ждут друзья и любимая работа. В последний раз он отзвонился Димке, чтобы тот встретил его на вокзале.
Солнце палило нещадно. Асфальт буквально плавился под ногами. Андрей вошёл в огромное здание вокзала. От мраморного пола, высоких потолков, мощных колонн веяло легкой прохладой. Вокруг спешили, суетились люди, груженные гигантскими сумками. Слышался тяжелый металлический ритм уходящего поезда.
Он взглянул на вокзальные часы. До отправления поезда оставалось полчаса.
Около полуночи Андрей вдруг проснулся. Поезд стоял на какой-то станции. Он выглянул в окно и буквально остолбенел от неожиданности: на противоположной стороне платформы сквозь туман просматривался силуэт паровоза с вагонами довоенной постройки. Это был самый настоящий паровоз, допотопный с прожектором впереди и клокастым шлейфом дыма над топкой и все те же пять вагонов...
Он не мог ошибиться. Это был тот же поезд-призрак, который он видел два года назад на Курском вокзале в Москве, встречая друзей из Пятигорска. Это был не мираж.
Удивительные поезда целенаправленно куда-то стремятся, и остановить их невозможно.
Задевая чьи-то ноги, цепляясь сумкой за сиденья, он пробрался к выходу. Проводники в это время спят. Открыв дверь вагона, он шагнул в ночь.
* * *
Все вдруг покрылось молочно-белым туманом. По мере приближения к таинственному составу, туман сгущался, превращаясь в вязкий кисель. В лицо ему пахнуло ночной прохладой. Слабо освещенный прожекторами вокзал, погруженный в полумрак, неярко мерцал тремя-четырьмя светящимися окнами. Высоко-высоко в бездонно-черном небе холодные звезды безразлично смотрели на него.
Андрей запрыгнул в уже тронувшийся поезд. Паровоз, испуская клубы дыма и пара, отошел от перрона, быстро набрав ход, и вскоре исчез из виду.
Поезд двигался мягко покачиваясь. Глухой перестук колес оставлял позади постройки вокзала, дома, улицы.
В узком проходе вагона Андрей столкнулся со старым проводником, которого он видел два года назад. Ступая по мягкой ковровой дорожке навстречу ночному пассажиру, проводник осветил керосиновой лампой лицо и, откашлявшись, обратился:
- А, сударь, добро пожаловать.
Открыв створки купе, он не переставал быть учтивым.
- Устраивайтесь, я всегда готов к вашим услугам.
У Андрея возникло странное ощущение остановки времени. Не покидала мысль, что он отправился из ниоткуда в никуда. Он включил мобильник.
На голубом экране индикатор показывал отсутствие сети. Часы высветились четырьмя нолями. Ещё секунда и экран погас. Проплывающий мимо окна пейзаж был полон неярких красок и сероватых полутонов.
Это чувство возникло в потрясенной душе лишь на миг, тотчас
уступив место другому, новому - сдержанному чувству тайны. Первый раз в жизни он сердцем понял, что в жизни есть такие вещи, о которых не следует говорить даже самым родным и любимым людям, а знать про себя и молчать.
2.
В приоткрытую створку купе заглянул невысокий мужчина не то за сорок, не то под пятьдесят. Худощавый, с усиками и седеющими висками.
- Вы позволите войти?- обратился он.
- Пожалуйста входите.
Войдя, незнакомец поклонился.
- Разрешите представиться, доктор Шульман.
- Очень приятно. Проходите, присаживайтесь,- ответил Андрей, понимая, что незнакомец вошёл не из праздного любопытства.
В след за неизвестным в купе вошёл проводник.
- Ваш чай, сударь. Вы сходите в Москве?
- Так точно,- отчеканил Андрей.
- Господин Шульман, может быть пассажир желает отдохнуть?- намекнул проводник доктору.
- Нет, нет я уже перебил сон. Всё в порядке.
- Как вам будет угодно.
- Наш неугомонный Евстафьевич, всегда учтивый и заботливый,- заключил доктор, когда проводник вышел из купе.
Что-то необъяснимое происходило в этом поезде со временем. Часы останавливались, по виду и з окна невозможно определить день это или ночь. Виды таяли в воздухе - неясные и размытые. День делает поезд невидимым, заглушает стук колес. Hо, как только начинает темнеть, из пустоты медленно выpисовываются пpивычные вагоны.
Дверь в купе осталась открытой, как приглашение. Андрей окинул взглядом незнакомца в чёрном глухом до ворота сюртуке с леденящим взглядом, только почему-то с не запоминающимся лицом. Такое лицо пригодно человеку любой должности.
- Не хочу показаться видным мыслителем здешнего вагона скажите, милейший, ваше путешествие-это бегство или...,- доктор замолчал в ожидании ответа пассажира.
- Это была деловая поездка, а сейчас я возвращаюсь в Москву, если вам угодно.
- Замечательно. Мне будет приятно ваше общество, если вы не против.
- Нет, нет, напротив,- ответил Андрей.
От попыток разглядеть нечто главное в лице своего визави, Андрей испытал гадкую ломоту в затылке; не подавая вида он принял это за наваждение.
- Моё появление как видно, застигшее вас врасплох, вынуждает меня вкратце, с глазу на глаз, посвятить вас в некоторые предосудительные знания,- продолжил Шульман. - Речь пойдёт, милейший, об убийстве известного поэта. Как это не прискорбно осознавать, но в этой стране правосудие вершится с расстёгнутой кобурой. Эта власть под видом заботы о народе и во имя сбережения его от заблуждений, стремится предписать ему свой уклад жизни и тем продлить себя в веках истребляя все потенциальные очаги инакомыслия. Согласитесь, все тайны открываются не одним ключом. Я собираюсь открыть вам тайну, но ключ от неё я не храню в заднем кармане брюк. Это тайна гостиницы «Англетер».
- Любопытно,- выдержав паузу, ответил пассажир.
- А делаю это не только в утешение скорби, но и ради осмысления жертвенной участи поэта в глазах потомков.
В духоте вагона, на жестких сидениях друг против друга сидели двое. На фитиле керосиновой лампы мотался язык полузадушенного пламени. В бездну ночи коротко проорал гудок, размеренно стучали колёса.
3.
Железнодорожная сеть - сеть не плоскостная, а сферическая; она повторяет кривизну земного шара. А там, где плоскость переходит в сферу, там трехмерное пространство переходит в двухмерное и наоборот (вспомним ленту Мебиуса), то есть железнодорожная сеть есть граница-сопряжение по меньшей мере двух, а по большей части - нескольких пространств. Иногда мистические поезда обнаруживаются даже там где, еще не проложены железнодорожные магистрали. Пересекая пространственно-временной континиум, бегут поезда-призраки из ниоткуда в никуда.
В дверях купе вновь появился Евстафьевич.
- Господа, может быть вам предложить чего-нибудь горячительного?- поинтересовался проводник.
- Нет, спасибо. Евстафьевич, будь так добр, принеси нам ещё по стаканчику чаю,- заказал доктор.
- Судьба повелела мне стать не только очевидцем, но и участником великой трагедии,- продолжил доктор, внимательно вглядываясь в попутчика.
От этого взгляда Андрей испытал тревожный холодок, как от груза взрывчатки за спиною.
- Не опасайтесь того, что сейчас у вас на уме,- прочёл доктор мысли Андрея. - В жуткое время мы живём, а особенно для творческих людей. Как я уже сказал, я стал свидетелем трагедии и заложником этих событий. Но начну по порядку. Днём 28 декабря к нам в дом позвонили. Открыв дверь, я увидел на пороге мальчишку. Он протянул мне записку, в которой мне настоятельно рекомендовалось прибыть в гостиницу "Англетер". Я дал мальчишке гривенник и он довольный убежал.
Начиналась вьюга и мне пришлось нанять извозчика, который быстро подвёз меня к гостинице. В гостиницу никого не впускали, но меня там уже ждали. Господин в штатском, представившийся агентом уголовного розыска 1-й бригады Ивановым, провёл меня на второй этаж и велел сделать заключение о времени смерти гражданина Есенина.
- Вот ваш чай, господа,- прервал диалог вошедший проводник, и поставил на столик два стакана в подстаканниках.
- Меня завели в номер. Увиденное повергло меня в шок.
Тело поэта лежало против порога. Правая рука слегка поднята в локтевом изгибе. Лицо опухшее. Под левым глазом кровоподтёк. За мою многолетнюю практику мне не раз приходилось иметь дело с повешенными, но то, что я увидел, требовало немедленного расследования.
- И что же вам показалось необычным?- спросил Андрей.
- Мне не раз приходилось иметь дело с инсценировками самоубийства. Были случаи, когда преступники убивали человека, а затем, чтобы скрыть содеянное, накидывали на шею петлю и подвешивали тело, пытаясь обмануть следователей и судмедэкспертов. Разоблачить их было легко: странгуляционная борозда на шее трупа имела более светлый цвет или совсем отсутствовала. Я сразу понял, что имеет место убийство, но милиционер, который что-то писал на диване, мне недвусмысленно намекнул, чтобы я указал время наступления смерти поэта до его обнаружения не более 6 часов, и поставил подпись в протоколе как свидетель. Мне ничего не оставалось, как подписать милицейский протокол. Но я был уверен, что это время составляло не менее 12-14 часов. Точнее может показать вскрытие.
Доктор отхлебнул чая. Огонёк пламени керосинки играл в подстаканнике.
- Вы полагаете, что налицо убийство?- нарушил паузу попутчик.
- Да, я убеждён. И в том, что я оказался прав, подтвердили следующие за этим события. В тот же вечер мне позвонил профессор Гиляревский и попросил ассистировать ему при вскрытии. Я незамедлительно согласился, надеясь, что это поможет следствию. Александр Григорьевич-дворянин, честнейший человек. Я знал его ещё по медицинской академии.
На какое-то время Андрею показалось, что он не слышит своего визави. Не покидало ощущение того, что он прикоснулся к живой истории. И то, что он каким-то образом (благодаря поезду-призраку) переместился во времени.
- Я больше не мог спокойно жить с этим. Эта информация могла убить любого, кто имел к ней отношение,- голос доктора вывел его из состояния отрешённости.
4.
- Газетные перестраховщики до самого конца так и не поместили на своих страницах ни строчки правды,- сетовал доктор. - Я имею привычку просматривать вечерние и утренние газеты. О трагедии в «Англетере» не написали ни строчки ни вечерние 28-го, ни утренние газеты 29 декабря, хотя о случившемся гудел весь Ленинград. Но зато уже в вечерних газетах этого дня, ещё не имея выводов Гиляревского, журналисты объявили о самоубийстве поэта. Скорее всего, они ждали команды властей, а когда получили «добро», наперебой стали придумывать версии гибели Есенина.
- Простите, доктор, так вы ассистировали профессору Гиляревскому?- перебил Андрей.
- Да, милейший. Я не хочу вас загружать тонкостями анатомических исследований, но 29 декабря утром был готов акт вскрытия подписанный мной и профессором Гиляревским.
- И к какому выводу вы пришли?- не унимался попутчик.
- По остаткам не переваренной пищи в желудке можно судить, что поэт принимал пищу последний раз в 18 часов, а смерть наступила через 3-4 часа после принятия пищи. Ни вино, ни водка в желудке не обнаружены. След от верёвки на шее только под подбородком, что говорит о том, что душили сзади. На теле и лице имелись прижизненные травмы.
- Так всё же смерть наступила от асфиксии?
- Нет, мы не обнаружили разрыва позвонков. Смерть наступила от удара тяжёлым предметом в лобную часть лица, чуть выше правой брови. В результате чего вытек правый глаз. Но это ещё не всё. Я указал профессору на ковровую пыль и ворсинки ковра на белой рубашке погибшего. Мы предположили, что труп завёртывали в ковёр. Зачем? Значит его убивали не в номере, а потом принесли и подвесили. Какие бы выводы мы не сделали, последнее слово оставалось за правоохранительными органами. Профессор мне намекнул, что работники милиции информировали его, что по этому делу никого к уголовной ответственности привлекать не будут и что ему следует иметь в виду это их мнение. Кстати, судмедэксперт Гиляревский не указал, что Есенин покончил жизнь самоубийством. Совсем непонятно, почему Есенин поехал в Ленинград, чтобы там снять номер и убить себя. Если он задумал покончить с жизнью, он мог сделать это в Москве...
- А как же официальная версия о самоубийстве?
Доктор пригубил стакан с чаем.
- Через несколько дней меня вызвали в ГПУ и предложили подписать некий акт судмедэкспертизы. Акт написан на простом листе бумаги без каких-либо реквизитов. Он написан от руки, торопливо, со смазанными, не успевшими просохнуть чернилами и корявым почерком. В этом листке было написано: «Есенин умер от разрыва шейных позвонков в результате асфиксии». Естественно я отказался подписать эту бумагу, сославшись на то, что должен посоветоваться с Александром Григорьевичем. Мне дали сутки на размышление. Тот час же я поехал к профессору. Дверь открыла его жена Вера Дмитриевна. С заплаканными глазами она сообщила, что профессор пропал и она себе места не находит.
Я пытался дозвониться общим знакомым, но никто ничего не знал о судьбе профессора.
В купе снова заглянул Евстафьевич.
- Сударь, подъезжаем к Москве, а мне ужо пора на обход,- предупредил проводник и зашаркал ногами по проходу вагона.
- Дома я всё рассказал супруге, а на утро сел в первый попавшийся поезд. Желаю вам здравствовать,- пожелал доктор и вышел из купе.
В призрачном свете фонаря Андрей не увидел отражение силуэта доктора в зеркале на двери купе. Кратковременное наважденье сопровождалось мучительным подобием головокружения, словно в центробежном вращении все более отвлеченных, недодуманных мыслей, увлекавших его в свой хоровод, утрачивалось умственное равновесие. И эти мысли внесли иррациональный эпизод в русло здравого смысла.
Сейчас он сойдёт, и этот странный доктор и Евстафьевич так и останутся темными силуэтами по ту стоpону Поезда жизни. Заскрежетали тормоза; легкий толчок – и локомотив выпустил пар.
Схватив на ходу сумку, Андрей выскочил из купе.
Не успел Андрей сойти на платформу, как паровоз и пять вагонов исчезли бесследно. Воздух был влажный и душный. И, казалось, чуть-чуть дрожал.
Дойдя до одинокого фонаря, он остановился, и прошептал:
- Я потерял себя...
Навстречу по платформе бежал Димка с распростёртыми объятиями.
Он радостно потряс его за плечи и спросил:
- Ну как дела?
- Нормально, – безразлично произнес Андрей.
- Как доехал?
- Нормально...
В это время из репродукторов голос диспетчера объявил:
- На третий путь прибывает пассажирский поезд "Пятигорск-Москва".
Москва. ноябрь 2012г.
Продолжение: http://www.stihi.ru/2013/12/26/5209