ПЕРАНИЯ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Захар Фомич был славный мужичок,
Все говорили: «Графский он сынок.
Всегда подтянут и педант во всём».
Себе он не отказывал ни в чём:
Любил он очень женщин молодых,
Поэтому устраивал для них,
С большим размахом бал, аль вечера,
И гости оставались до утра.
Умел он к каждому найти подход,
Заворожить рассказом про свой род;
В каких апартаментах пребывал,
Каких всегда гостей больших встречал;
Как сокрушались часто брат, отец:
«Хороший из тебя бы стал певец.
Да жаль, что по другим стопам пошёл,
Себя в большом искусстве не нашёл».
«Я на рояле хорошо играл,
Большие всем надежды подавал,
Хотела мать, чтоб пианистом стал,
Игрой своею всех бы восхищал,
Но началась Гражданская война.
За кем шагать, не знал никто тогда.
А я рискнул, за «Белыми» пойти,
Да вскоре нас разбили на пути.
Мы очень быстро стали отступать,
Да заграницу кто куда бежать.
Попал я в Мексику, мои друзья,
Потом приехала моя семья.
Но ностальгия мучила отца,
Не мог дождаться своего конца.
А вскоре брат за ним ушёл и мать,
И стал я в скорби долго пребывать.
А вывела меня из тупика
Красавица индейская одна.
Уж до чего была же хороша!
И двигалась легко, как стрекоза.
Она меня очаровала вмиг,
Мне грезился её красивый лик.
Я встречи с нею каждый день искал,
И свой покой на веки потерял.
Я предложил ей стать моей женой.
Она смеялась звонко надо мной,
А через месяц мне добро дала,
Перанию с собою привела,
К тому же и аквариум большой,
С ужасной рыбкой, очень небольшой.
Перания прислугой ей была
И ревновала страшно до меня:
Её не отпускала ко мне на ночь спать,
Велела возвращаться ей назад.
«А если не вернёшься, то убью,
И весь аквариум твой разобью».
Она ослушалась, ко мне пришла,
Ночь «сладострастною» у нас прошла.
Я от себя её не отпускал,
Но кто-то всё же, у меня украл.
С тех пор я в каждой женщине ищу.
Увы! Подобной ей не нахожу.
Я всю страну объехал, обыскал,
И по сей день её я не сыскал.
Куда девалась, так я не пойму».
-А хочешь, в этом горе помогу?-
Вдруг отозвался средь гостей один,
Довольно юный очень господин,-
Причину быстро я её найду,
И где погибла, даже покажу.
-Не смей о ней так больше говорить,
Такая женщина должна лишь жить,
Не предрекай плохую долю ей,
А коль жива, я буду только с ней.
А от услуг пока я откажусь,
В своей судьбе и сам я разберусь.
Один раз бал большой он проводил,
Своим вокалом всех он удивил.
И на балу блондинку повстречал,
Манерами её очаровал.
Три дня за ней поволочился,
А на четвёртый день женился.
Красавица! Пером не описать!
Одну лишь ночь успел с ней переспать.
Куда исчезла, тоже не понять,
Пошла, возможно, с кем-то погулять,
Возможно, где-то заблудилась,
Но так домой не возвратилась.
Недолго горевал Захар Фомич,
Использовал свой новенький «Москвич»,
Объездил все окрестности вокруг,
Исчез навеки его милый друг.
Нигде не смог её он отыскать,
И стал жену другую подбирать.
На сей раз «шоколадную» избрал,
И ни на шаг её не отпускал:
Куда она идёт, и он за ней,
И от неё не сводит он очей,
Да в честь её устроил бал большой,
Провозглашая королевой дорогой.
Но к ночи королева не явилась,
Как будто, снова, испарилась.
Три дня, три ночи он её прождал,
А на четвёртый – ждать уж перестал.
С тех пор он больше не женился,
А добросовестно трудился.
Но на ночь женщин приводил всегда,
И тоже пропадали без следа.
Наверное, штук сорок поменял,
Но никого с них в жёны он не взял.
Он задавал себе один вопрос:
«Неужто до женитьбы не дорос?
Неужто малодушный я простак,
Что жёны убегают просто так.
В чём кроется причина, не пойму,
И объяснить себе сам не могу».
Стал меньше проводить свои балы,
Ему казались, так они скучны.
Стал разводить борзых себе щенят,
С ангорской шерстью маленьких козлят.
И стал тогда он тоже примечать:
То козлик, то щенок стал пропадать.
Все ищут и не могут их найти,
Не знает он с кого допрос вести.
Прислуга добросовестна во всём:
В порядке, чистоте содержит дом,
Претензий никогда к ней не имел,
И придираться, просто к ней не смел.
Проходит месяц, вновь щенок пропал,
Да вскоре и козлёночек удрал.
Захар Фомич ужасно был сердит,
На этот раз опять он всем простит,
Лишь потому, что ехал отдыхать,
И не хотелось никого ругать.
На целый год из дома уезжал,
И всей прислуге он наказ давал:
«Следите, чтоб порядок в доме был,
Чтобы чужой в наш дом не приходил,
Чтоб мирно жили в дружбе меж собой,
С любовью ждали все меня домой».
Отдельно разговор был с ПеранИ:
-Хозяюшку свою ты всё же жди.
А коль вернётся, то не отпускай.
-Хозяин, ты её не ожидай.
Она покинула нас навсегда,
И не появится здесь никогда.
Женись на мне, я род твой укреплю,
Ведь я тебя давным-давно люблю.
Он ей в ответ ни слова не сказал,
Но руку молча, всё ж поцеловал.
Все ждите возвращение моё,
Здоровье берегите все своё.
ПерАния, как будто ожила,
В мгновенье ока сразу расцвела.
Со всеми стала весело шутить,
И перестала воду всем мутить.
Такою щедрой стала, не узнать.
Всем угощенья стала раздавать,
Да стала песни звонко напевать,
На день распоряжения давать.
Прислуга так была удивлена,
Что перемена с ней произошла,
А по какой причине не поймут,
По её зову все тотчас идут.
Когда-то обходили стороной:
Глаз у неё был острый, очень злой,
Не подавала голоса она,
Все думали: немая к ним пришла.
Ходила молчаливо, словно сыч,
Под пазухой носила длинный бич.
Готова была им, всех отстегать,
Чтоб ярость свою злую, как-то снять.
Возненавидела весь мир вокруг,
Когда-то у неё был верный друг,
Но верным был лишь только до поры…
Сначала наточила топоры,
Чтоб за измену отплатить ему,
Да брат приехал вовремя к нему,
Да их успел отсюда увезти,
От смерти лютой их вдвоём спасти.
Тогда грех на душу не приняла,
И боль страданий вскоре улегла.
Забыла про измену, про любовь,
Уж не такою жаркой стала кровь.
Поехала к индейцам отдыхать,
Услышала рассказ про рыбу «тать»,
Так местные её здесь прозывают,
А по-научному пираньей называют.
Купила сразу десять штук себе.
«Теперь я с каждым расплачусь вполне».
Да нанялась прислугой к Мэримэ.
Жила в хорошей, доброй их семье.
Они её ни в чём не притесняли,
И никогда нигде не обижали.
Была, почти, что дочерью родной,
И Мэримэ брала её с собой.
Однажды повстречала Мэримэ
Красивого мужчину на скамье,
Кого-то с близких, видно, потерял,
И в трауре большом он горевал.
Чтобы от мысли траурной отвлечь,
Его решила к празднику привлечь,
На карнавал тотчас же пригласила,
И так собой его обворожила,
Что свою голову он потерял,
И от неё на шаг не отставал.
А вскоре замуж выйти попросил,
И с нею он безумно счастлив был.
Но счастлив был всего одну лишь ночь,
Потом внезапно вдруг исчезла прочь.
Он думал, что покинула его.
Страдал, конечно, сильно за неё.
На самом деле это было так:
Перания не спала ночь никак,
И Мэримэ всё утро поджидала,
Чтоб та о ночи ей всё рассказала.
Но та не стала тайну раскрывать,
Вошла в бассейн, немного понырять.
Взбешённая служанка рассердилась,
Что ей не оказали эту милость,
И, выловив всю рыбу до одной,
Она в бассейн их бросила стрелой.
Рвала та тело острыми зубами,
Рвала его огромными кусками.
А Мэримэ на помощь всех звала,
И выбраться с бассейна не могла.
Минут за десять кости лишь остались,
Так навсегда супруги и расстались.
Пираний всех Перания собрала,
С бассейна быстро кости все убрала.
Кузьма Фомич искал свою жену,
Объездил необъятную страну,
Он исходил, все тропочки опасны,
Да только были, все труды напрасны.
Не смог её нигде он отыскать,
И стал он новую жену искать.
На этот раз в блондинку он влюбился,
Незамедлительно на ней женился.
И вновь Перания не спала эту ночь,
Да мысли тяжкие гнала все прочь.
И вот жена-красавица явилась,
В бассейне тотчас мигом очутилась,
Да стала в неге томной пребывать,
От счастья плавать, и на дно нырять.
Перания в момент вся спохватилась,
И всё сначала тоже повторилось.
Понадобилось десять лишь минут,
Чтобы пустой скелет валялся тут.
Опять кругом всё чисто замела,
Следы все скрупулёзно убрала.
И всех так жён пираньи искормила,
Да делала лицо своё невинным.
Теперь хозяин ей надежду дал,
Хотя ни что ей так не обещал.
Она себя женою возомнила,
Теперь ходила, словно героиня.
Всем домом сразу стала управлять,
Распоряжения кругом давать.
Кто ей перечил, тех всех выгоняла,
На волю-вольную их отпускала.
Один с ней спорил каждый божий день,
И проявлял в работе свою лень.
Она его помочь ей попросила,
А дело к вечеру уж было,
В аквариум спустила головой,
Лица лишился навсегда долой:
Ни носа, ни ушей, ни щёк, ни лба.
Торчат в скелете только лишь глаза.
И с той поры её бояться стали:
Ругаться, спорить с нею перестали,
Все приказанья выполнялись в срок,
Кругом – порядок, чистота и прок.
Себе для свадьбы платье заказала,
Да очень строго, строго наказала:
Расшить его всё нитью золотой,
И диадему сделать со звездой,
Чтоб лифт от бриллиантов весь сиял,
Да красотою всех бы изумлял.
Да собрала всех кулинаров, поваров,
Чтобы меню составили на стол,
Чтобы от вкусных яств ломились бы столы,
И аромат дурманил бы носы.
Перания Захара ожидала,
И страстью всей к нему пылала.
На островах он мирно отдыхал,
Себе уже невесту подыскал,
Похожая на первую жену.
Понравилась особенно ему.
И тут же встретил юношу того,
Что обещал помочь ему давно,
О тайне сокровенной рассказать,
И даже место это показать,
Куда его все жёны исчезали,
В мгновение одно все пропадали.
Тогда Захар сердито отказал,
Теперь хотел, чтоб тот всё рассказал.
И юноша ответил не спеша:
«Пиранья злая, пострашней ерша,
Минут за десять человек пропал навек,
Останется один лишь от него скелет».
-Но он в аквариум ведь не войдёт!-
-Зато в бассейне он простор найдёт;
Нетрудно выловить рыбёшечку садком,
Потом опять вернуть её же в дом.
Скелет нетрудно выловить, убрать,
А о событии никто не будет знать.
Есть кто-то, что рыбёшкой управляет,
И на тот свет всех женщин отправляет.
Того должны в убийстве, уличить,
И хорошенько, хорошенько проучить.
Резиновую куклу закажите,
Лицом на Элли укажите.
И вы увидите, что я был прав.
Укоротите деспотичный того нрав.
Коль нет, то жёны вечно будут погибать,
И вы не будете об этом знать.
Захар Фомич вмиг весь остолбенел,
Как белый мел, тотчас же побледнел.
Теперь он знал, кто это совершал,
И кто ему жениться не давал.
Он надувную куклу заказал,
На Эллино лицо им показал,
Чтоб копия была один в один,
Не отличил бы даже господин.
Захар Фомич стал возвращаться в дом.
Он домочадцам заявил о том,
Что в воскресенье срочно прибывает,
И встречи доброй он от них желает.
Готовиться к сей встрече, стали все,
Хотя порядок был уже везде,
Но жарили, варили и пекли,
Соленья свежие на стол несли.
Перания себя принаряжала,
Красивый жемчуг в волоса вплетала,
Надела платье с нити золотой,
Да украшения кругом – горой.
Когда Захар явился на порог,
Себя почувствовал, что он есть Бог:
От яств столы его ломились,
Полы дорожками покрылись,
А дом в цветах весь утопал,
Да ароматом наполнял.
Захар жену представил сразу всем,
Друзей своих хороших уж затем.
Перания жену лишь увидала,
То бедная дар речи потеряла,
Ушла, не стала, за столом сидеть,
И на жену во все глаза глядеть.
Всю ночь в подушку прорыдала звонко,
Злоба кусала и трепала злобно.
А утром встала раньше всех она,
Да молча, все владенья обошла.
За ней Захар с гостями наблюдали,
Ни на секунду с виду не теряли.
Эллина вышла, будто из дверей,
Да поздоровалась приятно с ней,
Спросила: «Можно, искупаться,
В бассейне вашем поплескаться?
Я после сна люблю в воде нырять,
Как поплавочек, просто полежать».
-Пока никто не видит, это можно,
Потом при людях будет сложно.
-Сейчас купальник новый натяну,
В бассейне пять минуток полежу.
Как будто бы ушла, заторопилась,
Сама за ширмой быстро скрылась.
Пока с ней речь она свою вела,
А кукла уж давно в воде была.
Эллина звуки стала издавать,
Перания мгновенно рыбу вынимать.
«Сейчас я вас, родные, подкормлю,
Красавицу к АИДУ отпущу».
Да стала рыбу всю в бассейн бросать,
и тихо про себя вполголоса шептать:
«Одно мгновенье, и тебя не станет,
И биться сердце вскоре перестанет».
Но кто-то сзади с силою толкнул,
И своё тело тотчас отвернул.
Захар увидел, как её кромсали,
На части тело рыбы разрывали.
Она неистово кричала,
К себе на помощь призывала.
К призыву были все глухи.
Всю съели рыбы до кости.
Такой все ужас увидали!
Что дыбом волосы стояли.
Кузьма не мог в себя прийти,
Змею держал он на груди.
Каких всех женщин погубила,
В тот миг она их не любила,
Хотя на помощь призывали,
И к милосердию взывали.
Она им мстила за любовь,
И каждый раз им мстила вновь,
За свой нарушенный покой,
За очень скверный сон плохой,
За то, что одинокой спит,
За то, что голова болит,
При виде милого дружка,
Но с ним в постели не она.
Ко всем Захара ревновала,
Что женщин рыбам отдавала,
Так избавлялась от них всех,
И издавала страшный смех.
Над красотою их смеялась,
Над смертью страшной издевалась,
И не спускала с них очей.
"Во власти будет он моей,
Делить его ни с кем не стану,
И мстить вам всем не перестану",-
Она кричала мертвецу,
А пот катился по лицу,
Хотелось ей самой грызть тело,
Она на труп глядела смело,
Садистский страх никак не брал,
Напротив, силы прибавлял.
Теперь её, ни рыб не стало,
И на душе теплее стало,
Но снится по ночам порой,
Её сердитый голос злой.
30июля 2010 г.
г. Черкассы.