В комнате только я и
Шопен.
Кроме нас никого.
У этих стен
нет ушей.
В эти окна никто не заглянет к нам
со двора.
Так мы и просидим до утра.
Здесь нам своя атмосфера, своя игра -
катастрофически - соль минор.
И не снимая верёвки с шеи,
я испишу пару сотен карандашей.
А Фредерик разольёт
вино.