Собаке бездомной хотелось лишь ласки,
Чтоб кто-то за ухом чесал иногда,
Чтоб было кому дать, хоть изредка, лапу
И глянуть, хоть раз бы, в родные глаза...
И сердце собачье заныло с тоскою...
Хотелось бежать далеко, в города,
Где люди вокруг, вдруг, заметят, порою,
И кинут хоть хлеба кусок, иногда...
Лохматым загривком взъерошивши спину,
Сидеть у скамейки возле ноги...
Собачьи мечты ныли болью противной
Под сердцем, что билось в лохматой груди.
Однажды, увидев зовущую руку,
Собака, доверясь, на жест подошла...
И пальцы ласкали загривок с минуту,
Катилась по морде мохнатой слеза.
"Что, брошен?" - Вопрос прозвучал гулким эхом,
Ломая стеклянную тишину,
И сердце собачье забилось в ответном
Порыве: "Нашёл! Я с тобою пойду!"
И морда звериная, глядя несмело,
Смотрела в большие, под шапкой, глаза.
Струилась от ветра по всклоченной шерсти
Скупая, но искренняя слеза.
"Доверчивый гад, доигрался, дворняга!" -
Повышенный тон разорвал пустоту,
И камень, зажатый в холодной перчатке,
Обрушился сверху, замкнув жизни круг.
Снега замели в полутёмной аллее
Собаку в крови, что лежала, как страж,
У лавочки, солнцем холодным согретой...
А эхо застыло в холодных ветвях.
Мой друг, если встретишь, порой, человека,
Что жаждет лишь Зла, не считает потерь...
Иди от него, кем тебе бы он ни был.
Он сгинет в безвестности бешеных дней.