Человеку положено личное время.
В смысле, степени, форме, когда точно
не поднимут доказывать теорему,
замолчат на холмах пулеметные точки.
На минуту, на час, на день в остатке
станут мелки потребы, и взятки — гладки.
Не тревожьте, скажешь, ни так, ни всуе.
Или даже грубее: идите в жопу —
я устал смертельно за всех в сумме,
потому и сползаю по стенке окопа
совокупностью линий и массы тела.
Достаешь кисет, и — труба дело.
Жизнь текла, как умела. И что обидно:
ты не то чтоб дружил как-то выгодно с нею —
ты ведь просто приехал взглянуть на виды
по “горящей” путевке из Киринеи.
А тебе на плечи, что цвета кофе,
эстафету с чужим крестом на Голгофу.
Видно, так безымянная сила у Понта,
свесив кисти с колен, отдохнуть присела,
отведя неживому отчетливый контур,
но еще нескоро тебя посеяв.
Из начальной точки проклюнулся вектор.
Но — на паузе мир. И его субъекты —
племена оседлые и кочевые —
не сумеют нарушить сего антракта,
призови они даже на помощь Вия
и промой ото сна ему катаракты.
Это — личное время. Разминка, прелюдия.
Это то, как потом
и со всеми
будет.