ГРАНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Забыться сном Иван и в самом деле
Не мог полночи, но не потому,
Что сильно те стихи его задели, –
Фро не давала засыпать ему.
К тому же он прикидывал, как маме
Преподнести спокойными словами
Решение не ехать с ней в Чемал
И ясно видел будущий скандал.
… Встал и увидел, дома лишь Татьяна.
Счёл это добрым знаком. Сел за стол.
Поговорил с ней. Выпил с полстакана
Её компота. Взял портфель. Ушёл,
Сказав, чтоб не ждала его к обеду:
Мол, «по друзьям-товарищам проеду».
Взяв справку медицинского формата,
Отправился в заветный институт.
Народ топтался, было душновато.
Стал в очередь – на двадцать пять минут!
Сдал эту справку, аттестат и фото
И вышел в скверик, обливаясь потом.
Чуть постоял под квёлою листвой
И потихоньку тронулся домой,
Ища слова и пробуя тот тон,
Какими должен быть вооружён
Для очень не простого разговора,
Который начинать придётся…скоро.
… Мать появилась ближе к девяти,
Красивая, довольная собою:
В театре шло, как и должно идти,
И приближалось время отпускное.
Да и гастроли маме не препона:
Она руководящая персона,
Ей ни к чему блуждать по городам –
В театре у неё хороший зам,
И значит, «нынче здесь, а завтра там»:
Есть телефоны, есть автомобиль, –
Отлаженный руководящий стиль…
– Ну, дорогой, продолжим нашу сцену,–
Сказала мама, встав из-за стола,–
Ты называл добром ту перемену,
Которая в тебе произошла.
Мы с папой понимаем по-иному
И видим, что «отбился ты от дому»,
И то, что там с тобой произошло,
Для нас с твоим отцом скорее зло…
Ну, что молчишь, давай разубеждай!
– Прости… я не поеду на Алтай.–
Немая сцена: вскинутые брови,
Полувопрос в расширенных глазах
И губы, приоткрытые на слове,
Которое сковали гнев и страх…
– Что ты сказал? – расслышал он как будто,
По меньшей мере через две минуты.
Повременил. И повторил: – Прости..
Но на курорты мне не по пути…
Я не могу! И нет каприза тут –
Готовиться мне надо… в институт. –
– О, Господи, я потеряла сына! –
Всплеснув руками, возвестила мать.
– Стоп, Женщина! И ты, Младой Мужчина!
Остыньте, други! Дали мне опять
Отрывок, продолжение поэмы,
В которой заинтересованы все мы.
Отрывок распечатан на машинке,
На этот раз – весёлые картинки.
"Смерть Стиляги"
2
На небе. Рай. Все праведники в сборе
Поют осанны в сладкозвучном хоре.
На дирижерстве из последних сил
Страдает в тесном фраке Гавриил.
На облаке, в правительственной ложе,
Апостолы, Христос и Дьявол тоже:
Умерив пыл в тщеславии несытом,
Сюда он «прибыл с дружеским визитом».
Встречает он улыбкой номера.
Поймав ее, клакёров взвод «Ура!»
Горланит дружно. Прочая толпа,
Что для высокой музыки глупа,
Одной лишь близости Господней рада
И судит бойко лица и наряды.
Да, Бог сидит все в том же одеянье,
Как был он в показательном скитанье.
За горести наградами отмечен:
Вся грудь в медалях и отчасти плечи
И в публике иные восклицали:
Ах, вот за что богам дают медали –
«За долготЕрпие» ! «За постовоздержанье»!,
«За веру в идеальность мирозданья»!.
«Шесть тысяч лет грехопаденья Евы»!..
... Но вдруг утихли райские напевы:
К бессмертию актёры не привыкли,
А потому при виде Смерти сникли.
3
Концерт замят. Певцы в великом страхе
Спешат вернуть концертные рубахи.
Вот и они демократично наги.
А в ложе Смерть толкует о Стиляге.
Толпа зевак — небесные плебеи —
Высказывает грустные идеи
Насчёт того, что «близятся реформы»,
Которых «не знавали до сих пор мы».
— Сказали мне: не будет больше Рая
И снова ждёт нас мать-земля сырая.
— А я так слышал, говорили рядом,
Что нас теперь объединяют с Адом.
— Да что вы тут разводите психозы!
Нас просто укрупняют, как колхозы.
Что Рай земной? — космический сарай!
А укрупненный будет — Мега-Рай!
Что видели, что знали до сих пор?!
А там — межгалактический простор!
— О Господи! Вот брешут грамотеи!
Подальше отодвинемся скорее…
И как сюда сих грешников впустили —
Как думаете вы, отец Василий?
– Ах, ничего я, матушка, не знаю.
Ещё я не успел привыкнуть к Раю.
Похоже, вновь лихие времена:
Господь … а рядом … враг наш Сатана!
* * *
– Послушали? Представили? Отменно!
Отложим вашу драму до утра!
А вот закуски пригласим на сцену.
Как вам, не знаю – мне давно пора!
Сын, ты со мной? – Нет, папа, я пойду.
Я что-то засыпаю на ходу.
ГРАНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ
Отец садится «подкрепиться на ночь»,
Мать просит передать ей «тот листок».
– Я не нужна Вам, Алексей Иваныч?
– Взгляни-ка, Таня, сын ещё не лёг?
... - Я посмотрела. Свет горит покуда.
– Спасибо. Ты свободна. А посуду
Помоем сами. И приятных снов!
... Ну, Ксеня, стихотворец-то каков!
По-моему, талантлив, обормот,
Но ясно, что в деревне не живёт.
Нет, не похож на сельского Ярёму –
Нахватан-то совсем по-городскому.
Студентик?… и шутник, и эрудит…
А может, из актёров кто шалит?
– Да, Алексей, актёрство ощутимо:
Все диалоги хоть сейчас играй.
Моим ребятам чуть добавить грима
Да декораций, чтоб представить Рай,
И вот вам интермедии в гастроли!
... Где взял стихи? У генерала, что ли?
– Нет, генералу это ни к чему.
Пришлось уж расстараться самому –
Доехать до редакции газеты,
Преподнести хорошие конфеты,
И мне перепечатали кусок,
На остальное уломать не смог.
Просил весь текст, но уверяли там,
Что автор высылает по частям.
Спросил, кто автор, как связаться с ним,
Узнал одно: что подпись – псевдоним.
Ну, ладно, Ксеня. Если отошла ты,
Скажи спокойно, кто сыр бор поджёг –
Ты или сын, иль оба виноваты?
– Отец, ты знаешь, что решил сынок?
Он в институт намерен поступать!
А это значит, свалится опять!
И главное: решительно сказал,
Что с нами не поедет на Чемал.
А это прозвучало для меня
Как реплика: «Мы больше не родня!»
Нетрудно догадаться, кто родней:
Мы потеряли сына, Алексей!
– Так вот откуда взрыв твоих эмоций!
Шекспировские страсти! Полно, Ксень!
Моя актриса дома не уймётся,
И всё воспринимает набекрень.
Но если в сыне главная причина,
Давай немедля выслушаем сына.
Не спит, конечно: не до сна ему.
Сейчас его я тёпленьким возьму.
Сын, как ты знаешь, малый не дурак
И объяснить сумеет, что и как.
… Вот, мать, привел мятежного Ивана.
Преступный сын доставлен на допрос.
… Мать полагает, что восстал ты рано,
Что до большой свободы не дорос,
Что ты живёшь в родительской державе
И принимать решения не в праве,
Что на тебя воздействуют извне,
Так объясни всё матери. И мне.
– Благодарю, что мне даёте слово.
Но преступлений я не совершал.
А если и учился бестолково,
Так это, господа, не криминал.
К тому же и родители терпели,
Что отпрыск их учился еле-еле.
И только перейдя в десятый класс,
Стал сознавать, какой я лоботряс.
… Хоть лоботряс, но вовсе не тупица.
И начал я отчаянно учиться
И получил недели три назад
Почти без троек честный аттестат.
Теперь сквозь конкурс проскочить хочу
И думаю, мне это по плечу.
Но времени совсем осталось мало,
Так что, простите, мне не до Чемала.
– Какой же институт ты выбрал, "сыне"?
– Какой здесь выбор, "отче"? Знамо, Пед!
– Он «выбран» по единственной причине:
Лишь там его единственный Предмет.
– А что же нам ни слова, ни полслова
По поводу решения такого?
– Тут запись в аттестате виновата,
Уже я зрел, согласно аттестата,
Так, значит, что-то должен делать сам,
Ведь мне пять лет учиться, а не вам.
– Ты видишь, как твой сын заговорил!
Смеётся он над нами … прямо в лица!
– А хватит ли тебе наличных сил,
Ведь можешь ты вконец перетрудиться?
Мать думает, что снова будет срыв,
Как в детстве, – ты ж едва остался жив? —
– Ах, "маменька", не надо ждать беду!
Родители, я вас не подведу.
Я разработал правильный режим:
Ходьба, гантели и от пола жим,
Эспандер дома, во дворе – турник.
Минут по десять после часа книг.
А после трех-пяти – ходьба на час.
Режим железный – уверяю вас!
– А может, сын, не стоит надрываться,
Ведь с институтом я могу помочь.
– Я тоже жажду зрительских оваций
И услыхать хвалы от вас непрочь.
– Ну, что же, сын, на парочку недель
Для отдыха уедем мы "отсель".
Работай!.. А когда вернёмся в дом,
Быть может, репетиторов наймём:
По физике и химии ты швах.
… Да ладно, ладно – всё "в твоих руках"!
Спокойной ночи, будущий студент!
Пойдем, жена, исчерпан инцидент...