КОЛДУНЬЯ и «ОДНОГЛАЗЫЙ».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Привёз Федот в село жену
Красавицу и не одну:
Уже беременной была,
Родить вот, вот должна она.
Но мать Марию невзлюбила,
Их разлучить на век решила.
Раз пригласила по грибы:
«Тебе полезные они».
Да завела в такие дебри,
Где водятся одни лишь вепри,
Да и оставила одну,
На растерзание зверью.
А дома крик поднять сумела:
«Невестку я не углядела!
Какая в дом пришла беда!
Утопла бедная она!».
Три дня усердно голосила,
А на четвёртый оженила.
Невестку выбрала она,
«Такую» точно, как сама.
Хотя Федот и горевал,
Но мать свою не обижал.
Как скажет, точно так решит,
От слов её он не бежит.
Вот свадьбу вскоре отгуляли,
Их мужем и женой назвали.
Живут они пока втроём,
Гостями их наполнен дом.
Вернёмся к бедной мы Марии,
Она столкнулась со стихией:
Внезапно грянула гроза,
Дождь поливал, как из ведра.
Куда идти она не знала,
И на болото вдруг попала.
Бедняга сразу поняла,
Что была брошена она.
Сколь не звала и не кричала,
Свекровь на зов не отвечала.
От страха стала вся дрожать,
Да под дождём дитё рожать.
«О, Господи, убавь мне муку!
И протяни свою мне руку», -
Просила Господа она,
И помощь тотчас к ней пришла:
Старуха рядом оказалась,
На крик Марии враз примчалась.
Рядном укрыла с головой,
И повела к себе домой.
Дом – партизанская землянка,
Хоть в ней – темно, но было жарко.
Буржуйка печь здесь сохранилась,
И каждый день она топилась.
Стоял огромный стол, скамейки,
Валялись старые шинельки.
Звалась «Любавою» она,
В семнадцать лет пришла сюда.
Погибли все с её родни,
Ей было некуда идти.
Здесь встретила свою любовь,
Да только потеряла вновь.
Косили немцы, как косой,
Сидели сутками порой
Без пищи, хлеба и воды,
Да заедали сильно вши.
Дала Марии кипяток,
Чтобы согрелась хоть чуток.
Не унималась её дрожь,
И беспрестанно лил всё дождь.
Марию приступы хватали,
Потом немного отпускали.
Но разродиться, не могла,
Теряла силы иногда,
Последний приступ с ней случился,
И мальчик тут на свет родился.
Родился с глазом он одним,
Довольно крупным голубым,
Как будто два объединились,
В одном они соединились.
«Родился маленький циклоп, -
Любава вымолвила вздор, -
На свет не зря он появился,
Защитником тебе явился.
Тебя он станет охранять,
От всех врагов оберегать,
И будет умненьким мальчишкой,
Как воин, храбрым, не трусишкой.
Всему лишь только обучай,
Все тайны жизни раскрывай.
Родился он здесь на болоте,
В геройской, храброй нашей роте.
И будет смелым, как они,
Хотя в бою все полегли.
Мы Александром назовём,
И с ним по жизни все пойдём,
Его носил Суворов, Невский,
И Македонский, Пушкин, Ржевский,
Российских наших три царя,
А по земле их счесть нельзя.
С них есть ваятели, артисты,
И композиторы, магистры…
Увы! Их всех не перечесть,
А для меня большая честь,
Что вас судьба ко мне прибила» -
Она с восторгом говорила,
И радовалась, как дитя:
«Чтоб делали вы без меня?!
Кому-то я ещё нужна,
Хотя бы спрятать от дождя».
Мария спала крепким сном,
Любава думала о том,
Что кто-то завтра вдруг найдёт,
Да их с собою заберёт.
«Опять останусь я тогда,
Среди болота здесь сама.
Всю ночь уснуть она боялась,
От немцев будто защищалась;
Как будто это внук и дочь,
И просидела так всю ночь.
С рассветом лишь глаза сомкнула,
Да совсем чуточку вздремнула.
Когда очнулась ото сна,
К ребёнку бросилась она,
Своею грудью мать кормила,
И не шуметь её просила:
«За всё тебя благодарю,
Ты жизнь спасла его, мою.
Я пред тобой теперь в долгу,
Но отплатить я не смогу».
Любава в лоб поцеловала,
И, наклонившись, ей сказала:
«Об этом душу не тревожь.
Пока со мною поживёшь,
Тебя в обиду я не дам.
А дальше будет видно, там.
Сейчас поспи, а я уйду.
А через час я к вам приду».
В селе Любаву уважали:
Одеждой, пищею снабжали,
Иной раз лакомым куском
И приглашали к себе в дом.
О подвигах её гордились
И скудной пищей с ней делились.
На сей раз, тоже принесла
Картошки, мяса, молока,
Да сдобы всякой напечённой,
Да сала, колбасы копчённой.
Сварила сразу вкусных щей.
Забот прибавилось у ней.
Мария долго не лежала,
По мере сил ей помогала.
Да рассказала про свекровь.
Захолодела сразу кровь.
Любава слушала, кивала,
Да про себя одно шептала:
«Как можно сразу двух убить,
Двух душ несчастных загубить!».
Полгода быстро пролетели
И оглянуться не успели,
Сашок в подушках уж сидел,
Весёлым глазиком смотрел,
Да лопотал всё: «мама», «баба».
Любава очень была рада
И «день- деньской» возилась с ним,
Как с внуком самым дорогим.
Прошла зима, весна настала.
Кругом водичка зажурчала,
Запели звонко соловьи,
Напомнили былые дни.
«Любава, милая ты Лада,
Мне отлучиться на день надо.
К подруге только лишь схожу,
Да свои вещи заберу».
-Ты не ходи к былой свекрови,
И не трави своей ты крови.
-Нет, я должна туда сходить,
Должок ей надо заплатить.
Её Любава отпустила,
На путь-дорожку проводила.
И вот Мария уж в селе,
Легко «одета» по весне.
К подруге Лиле постучалась,
Та очень сильно растерялась,
Ведь знала, сгинула она,
А оказалась, что жива.
-Свекровь молву всем распустила,
Что ты в болоте утопилась,
Тебе пыталась всё помочь,
Но надвигалась уже ночь,
Она домой одна вернулась,
Как будто в горе окунулась.
Да только лишь прошло три дня,
И свадьбу справила сполна.
Невесту выбрала сама,
Такая точно, как она.
-Лили, к тебе пришла не зря.
Твоя мне помощь здесь нужна.
Когда-то мы с тобой чудили,
И в институте всех будили,
Нам в этом фосфор помогал,
Всех на ноги он поднимал.
Ты хоть немного сохранила?
-Тогда ещё я подкупила.
-Свекровь мне надо напугать,
Да свои вещи все забрать.
Весь день они проговорили
И никуда не выходили.
А наступила только ночь,
Они из дома вышли прочь,
Но перед этим нарядились,
И ярким фосфором светились.
Когда потухли все огни,
Вот тут к свекрови и вошли.
Она до смерти испугалась,
Когда Мария показалась.
Язык от страха онемел,
И крикнуть даже не сумел.
«За что меня ты погубила,
Ребёнка радости лишила?
Ты невзлюбила городской,
Лишила радости земной.
Платить мне будешь алименты.
Коль нет, сгорят апартаменты,
И вместе с ними ты сгоришь,
Коль мертвецу ты навредишь.
Бог за тобою наблюдает,
Твои повадки изучает,
Но может строго наказать:
Богатство всё твоё изъять.
Отмаливай свои грехи.
На то же место приходи,
Где ты оставила меня,
Да загубив моё дитя.
Подарки Богу приноси,
Его, тебя простить проси,
Ни с кем-нибудь, одна иди.
Дары хорошие неси.
Ходить ты будешь до тех пор,
Пока не снимет Бог позор.
Тогда он знак тебе подаст.
Вернёт здоровье, силу, власть».
Мария сразу удалилась,
И враз невестка появилась.
Включила свет. Свекровь сидит,
На всех со странностью глядит.
Всегда вопросы задавала,
Где ты ходила? Где гуляла?
Какие новости в селе?
О них поведай сразу мне.
Теперь язык свой проглотила,
Ни с кем она не говорила.
Невестка вышла со двора,
Чтобы дождаться муженька,
Тут на неё и наскочили,
Да по земле всю волочили,
Срывали с тела весь наряд,
Да надавали ей под зад.
«Зачем чужое одеваешь?
Мой дух на землю вызываешь,
Когда ложишься с мужем спать,
В могиле трудно мне лежать.
Оставь его, уйди к «другому»,
Покрасивее, молодому.
А если завтра не уйдёшь,
Через три дня ты смерть найдёшь».
На утро Сару хоронили,
Да в смерти лишь свекровь винили:
«Одну в лесочек увела,
«Другую» со свету сжила».
Безбожно все её ругали
И ей проклятье посылали.
Свекровь на утро в лес пошла,
Свои гостинцы понесла,
Да их красиво разложила,
Вслух ничего не говорила.
Вернулась к вечеру домой,
А там сидит сам домовой:
-Почто обед мне не сварила?
Носки мои не починила?
-Сгинь с глаз моих ты, Сатана,
Грехи идут все от тебя.
Да на колени опустилась,
Перед иконою взмолилась:
«Прости мне, Боже, все грехи,
Да в своё царство забери».
«Невесту завтра приведу,
Своей женою назову.
Её не трогай, не хули,
В светлицу к нам не заходи, -
Сказал Федот довольно строго, -
При ней не ешь так очень много.
Она культурная во всём.
Не чавкай, сидя, за столом,
Не сёрбай с ложки, не сморкайся,
Да поскромнее одевайся,
И голос свой не подавай,
Но двор и дом весь убирай» -
И матери дав назиданье,
Ушёл к подруге на свиданье.
Вот отыграли свадьбу вновь,
Меж ними страстная любовь.
Её нигде не отпускает,
«Голубкой» нежно называет,
Да только носит на руках,
Хотя она профан в делах.
Мать каждый день в лесок уходит,
А к вечеру домой приходит.
Федоту жалуется мать:
«Пора женою управлять,
Да приучать её к работе,
Немного думать о заботе.
Не только с мужем сладко спать,
Но надо домом управлять».
Разгневался Федот сурово:
«Не ждал я от тебя такого!
Уж третья жёнка у меня,
Прими такой, как есть она».
«Я вам прислугою не стану,
Варить, вам кушать перестану,
А для себя сварю всегда,
И мне невестка не нужна».
Мать день не варит, месяц, два.
У них обвисли все бока.
Но сын жену не обвиняет,
А только мать лишь укоряет.
Марии Лиля донесла,
Про все свекровины дела.
«Невестку надо проучить,
От барства тотчас отучить».
От фосфора они сияли,
И страшный ужас навевали.
Опять в ночь лунную пошли,
Федота жёнушку нашли.
Ещё и слова не сказали,
Уже до смерти испугали,
И даже вскрикнуть не смогла,
А душу смерть уже взяла.
Федот чуть-чуть погоревал.
И в жёны «новую» он взял.
Была в работе мастерица,
Да с виду точно, как царица,
Но на язык была остра
И любопытна, как лиса;
Всех и во всём подозревала,
Совсем покоя не давала.
Федот ей был уже не рад,
И убегал подальше в сад.
А Фёкла, звали так жену,
Приметила одну тропу,
По ней свекровь в лес уходила,
Подарков море уносила.
За ней однажды в лес пошла,
Да на болото набрела.
Хоть видела свекровь её,
Лишь помолилась за неё,
Но помощь ей не оказала,
Скорей отсюда убежала.
Федот не стал жену искать,
И даже был немного рад.
Но после этой не женился,
Как говорят, остепенился.
Гулять он с девками гулял,
Но только в жёны их не брал.
И по селу пошла молва,
Что мать колдуньею была,
Бегут невесты от ворот,
Что варит зелье «отворот».
«На тот свет жён сопроводила,
Их ядом страшным опоила.
Теперь сын ходит, как чумной,
Больной, наверно, головой».
О ней, что только не слагали,
«Колдуньей», «Ведьмой» называли,
Что ходит каждый день в лесок,
Да собирает корешок,
Совет там с бесами ведёт,
Чем уморить ещё народ;
Что по ночам она не спит,
Коровам, девкам, всем вредит;
В полночь летает на Луну,
Да по морскому бродит дну.
А кто-то видел, как она,
Сияла точно, как Луна,
И от неё кругом светилось,
Каким-то таинством искрилось.
На самом деле же она,
Спокойно жизнь теперь вела:
Не оскорбляла, не судила,
Да только, правда, в лес ходила,
Всё грех отмаливала свой,
Рыдая низко над землёй.
Всё о Марии сожалела,
Что та её всегда жалела:
Что в доме чисто приберёт,
Порядок всюду наведёт,
С любовью сварит и сошьёт,
И мужу песенку споёт.
Такой невестки уж не будет.
Она её век не забудет.
Ни как не может Бог простить,
Ей грех ничтожный отпустить.
«Чем, Бог, тебя мне усладить,
Твоё прощенье заслужить?»
Вдруг слышит сзади за собой
Внезапно голос молодой:
«Я ангел, есть посланник Бога.
Чиста теперь твоя дорога.
Тебе прощаются грехи,
Сюда ты больше не ходи».
Она тотчас же повернулась,
От страха даже ужаснулась.
Стоял циклоп лет десяти,
И говорил ей: «Уходи.
Я провожу тебя немножко.
Там очень узкая - дорожка.
Ты можешь в сторону уйти,
До дому вовсе не дойти».
Она от страха вся дрожала,
Никак в уме не понимала:
Неужто Бог спал, как алмаз,
И проворонил второй глаз.
«Коль Бог брак в жизни допускает,
Зачем нас в этом укоряет.
Мы люди грешные земли,
Ты по неволи нас прости», -
Так по дороге она шла
И рассуждала про себя.
Боялась на него взглянуть,
И не хотела отпугнуть.
«Ко мне ты в гости приходи,
С собою Бога приводи.
Я сдобы всякой напеку,
Вас чаем вкусным угощу».
«Бог запрещает нам ходить,
С людьми мирскими говорить,
Вкушать их яства не велит,
За этим строго он следит.
Сам никого не посещает,
Лишь только строго наблюдает,
Чтоб был у каждого покой».
-Я вижу, строгий он такой,
Но ты его уговори,
Хоть на часок ко мне прийти.
У Бога нет такой еды.
Я вижу, ангелы бедны,
Вам видно нечего, что есть,
А у меня в селе всё есть.
Тебя, мой ангел, откормила б,
И появилась сразу б сила.
-Коль Бог отпустит, то приду,
Без разрешенья не могу.
Пока, - сказал и побежал,
Подарки все её забрал.
Признался матери потом:
«Я отпустил её в свой дом,
И чтоб сюда не приходила,
Тропу навеки позабыла.
Да приглашала в гости к ней.
На Бога я сослался ей:
Без разрешенья не могу,
Бог разрешит, тогда приду».
«Ты умницей растёшь, сынок!
Её не нужен пирожок.
Тебе туда нельзя ходить,
Там могут запросто убить.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Прошло ещё немало лет.
Теперь в окно им смотрит свет.
Соорудили дом жилой,
Хотя он был и небольшой.
Сложили с дёрна и ветвей,
И стало, жить им веселей.
Сашок науку постигал,
Задачи сложные решал,
Макеты строил, рисовал,
От матери всё постигал.
Влюбился в девочку одну,
С ней повстречался на лугу.
Она себе плела венок,
Вплетая луговой цветок.
Она его так испугалась,
Что даже сильно растерялась,
Пустилась сразу наутёк
И потеряла башмачок.
За башмачком не возвратилась,
А тут же быстро удалилась.
Он башмачок её нашёл
И в медитацию вошёл.
А на другой день, как вчера,
Пошёл гулять на те места,
Где девица венок вязала,
Старательно цветы вплетала,
Где обронила башмачок
И убежала наутёк.
Теперь она опять гуляла,
Да башмачок в траве искала.
За нею Саша наблюдал,
Её осанку изучал.
Она ему так приглянулась,
Но дева враз и оглянулась,
Хотела снова убежать,
Но продолжала всё стоять.
-Вчера ты башмачок забыла,
С большою скоростью отбыла,
Могла и ножку наколоть,
Али до крови распороть.
-Тебя я сильно испугалась,
С «подобными» я не встречалась.
Совсем ты не похож на нас.
-Всё потому, что один глаз?
Угодно было, видно, Богу.
Как ты нашла сюда дорогу?
-Сюда я часто прихожу,
Подолгу здесь в траве сижу.
-Вот, башмачок свой забери.
Пожалуйста, не уходи.
Не бойся, я не укушу,
Лишь об одном тебя прошу:
Мне своё имя назови,
Со мной немного посиди,
Так одиноко одному
Быть ежедневно самому.
-Меня зовут все просто «Лерой»,
А иногда, шутя «Венерой».
-Я, Александр, просто – Саша.
-Есть у меня подруга Маша.
Могу я с ней сюда прийти?
-Но, если хочешь, так возьми.
Я никому не запрещаю.
-Я часто с ней вдвоём гуляю.
-Её ты хочешь удивить?
Моим изъяном поразить,
Чтоб обо мне все люди знали,
И одноглазым называли?
Навстречу к вам я не приду.
С тобою встречи я хочу.
-Прости, обидела тебя,
Но мы с ней, как одна – семья.
За башмачок тебе спасибо,
Ты поступил довольно мило.
Но мне пора идти домой,
Я расстаюсь пока с тобой.
Он долго вслед за ней шагал,
Скрываясь, тайно провожал
До самого села довёл,
Вокруг его весь обошёл,
Да постоял ещё немного,
Домов увидел очень много,
Цветущие вокруг сады,
А в них пахучие плоды;
Послушал музыку гармони,
Звучали, песни старомодны:
О расставании, любви,
О встречах, что так - «коротки»,
И что-то в сердце защемило.
«Как хорошо быть рядом с милой!
А у меня подруги нет.
И вряд ли будет, не секрет.
Кто «одноглазого» полюбит?
Кто нежно с лаской приголубит?
Лишь только та, что родила,
Родная мамочка моя, -
Он тайно в мыслях рассуждал,
И лай собак не услыхал.
Они всё ближе приближались,
Да, видно, разорвать пытались.
Впервые злость он увидал,
Но с лёгкостью от них сбежал.
Мария сына отругала:
«Любава за тебя страдала,
Я места не могла найти.
Ты взрослый, так нельзя вести.
Мы за тебя переживаем,
И где искать, тебя не знаем».
Да пожурили хорошо,
На сердце стало им легко.
Он попросил у них прощенья,
Вновь наступил и мир общенья:
Им рассказал, где был, что видел.
«За что Бог сильно так обидел?
Хочу быть там, где молодёжь.
Ты говорила: подрастёшь,
И будешь с каждым ты резвиться,
Смеяться, плавать и учиться,
За одной партою сидеть
И кинофильмы все смотреть, -
К Марии – маме обратился, -
В людской засаде очутился.
Стоять я рядом не могу,
Как будто побывал в аду».
Вмешалась в разговор Любава:
«Жизнь для тебя – одна забава.
Ты на свободе, хоть один,
Зато здоров и невредим.
Тобой никто не управляет,
На зло тебя не соблазняет,
Ты волен, делать, что хочу,
И с мамой я тебя люблю.
Быть может – это твоё счастье,
Что обошло тебя несчастье.
А станешь с ними ты дружить,
То будешь, каждый день тужить.
Они ведь станут надсмехаться
И над тобою издеваться.
Твоя ранимая душа
Позор не вынесет тогда.
И всуе не кляни ты Бога,
И будет светлою дорога».
Слова затронули его,
Он отказался от всего.
Хоть в мыслях Леру вспоминал,
Черты с любовью рисовал.
В воскресный день пошёл на луг.
Обеих встретил там подруг.
Они венки себе плели,
И меж собою речь вели.
Залез на дерево он сам,
Да просидел весь день он там
Подружки долго его ждали,
Да ждать, наверное, устали,
Так восвояси и ушли,
Венки лишь только наплели.
Нет, их нисколько не боялся,
К тому же вовсе не стеснялся.
Хотел подслушать разговор,
А услышал только вздор:
Они о всяком говорили,
Но уходить, не уходили.
Сидеть на дереве устал,
Дремать он потихоньку стал,
Да с дуба чуть и не свалился,
Но быстро очень спохватился.
Придя, домой, он враз сказал:
-Я на лугу один гулял
И далеко не уходил,
Себе защиту сотворил.
Оружие моё – лишь с пальчик.
-Ты умненький, хороший мальчик.
-Ты, видишь, мама, не ленюсь.
-Я просто за тебя боюсь.
Он схему враз ей начертил
И незатейливо спросил:
-Ты сможешь мне металл достать?
Он должен, как кольцо сиять,
И нужно кое-что ещё,
Но это будет нелегко.
-Достать попробую, сынок,
Да только будет в этом прок?
-Прок будет, да ещё какой!
Не посягнёт на нас чужой.
Всё, что просил, она достала
И строго, строго наказала:
-Себя лишь только защищай,
Но никого не убивай.
-А, если вдруг он нападёт,
Или до смерти изобьёт,
Я должен на него смотреть.
За что его тогда жалеть?
Я должен злой минуты ждать,
Когда начнёт он убивать?
Нет, мама, здесь ты не права.
Иль враг убьёт, иль ты – врага.
Коль жаждет крови он чужой,
Своей напьётся роковой.
Я первым не начну стрелять,
С собой не буду его брать,
Тебя я в этом заверяю,
Оружье дома оставляю.
Тебе сейчас лишь покажу,
Как им владеть легко могу.
Ему патроны не нужны,
Ни смазки, шомпол, ни чехлы,
На палец просто надеваешь,
И эту кнопку нажимаешь,
И он пошёл врага косить,
Да кости крупные дробить.
-Как до такого ты додумал?
-О нём давным-давно задумал,
Да только вот сейчас созрел,
Доделать срочно захотел.
-Какой ты очень умный мальчик!
Создал оружие на пальчик,
Не надо тяжести носить,
Не надо пороха сушить;
Чужая кровь рекой не льётся,
А у врага и остаётся, -
Любава тут произнесла, -
Нам кровь чужая не нужна.
С оружием таким в войну
Добились в первом же бою
Победы, славы и успеха,
Война была бы, как потеха.
А так их много полегло
Красавцев умных, как назло.
Шли без оружия в атаку,
Да затевали с врагом драку,
И, обессиленной рукой,
Тащили в пропасть за собой.
Как жаль, что раньше не родился,
Солдат бы русский сохранился,
А так гниёт в земле сырой,
Кто на своей, кто на чужой, -
Любава горько зарыдала, -
Я столько крови повидала,
Могла бы в ней и утонуть.
Родимых жаль, уж не вернуть.
Бесславно канули в века
И не оставили следа.
Кто был женат, там род продлился,
И след его там сохранился.
А кто в семнадцать жизнь отдал,
Тот и любви не испытал,
Семьи хорошей не создал,
Дитя своё не подержал. –
Любавы голос сразу сник,
И Александр тут притих.
С Марией, сидя на крыльце,
Он вспомнил о своём отце.
И захотелось ему знать,
Кто по профессии, как звать,
Ушёл к другой, али погиб,
Аль неизвестно куда сник.
Но почему-то мать молчала
И на вопрос не отвечала.
Ей не хотелось вспоминать,
А Александр хотел знать.
-Сынок, тебе врать не резонно,
Родился ты на свет законно,
И твой отец меня любил,
За нашу жизнь ни раз не бил,
Но мать его, нас разлучила,
И на «другой» его женила,
Меня отправила в лесок,
Чтоб съел какой-нибудь зверёк.
Меня Любавушка спасла,
От лютой смерти сберегла.
В землянке ты на свет родился,
В церквушке здешней не крестился.
-Что за старуха, что всегда
Нам приносила кренделя?
-А это мать, отца Федота,
Хорошая её работа.
Её подарки нас спасли,
Носила за свои грехи.
-Я этот грех ей отпустил,
От Бога подлость всю простил,
Она ведь в гости приглашала,
Напечь блинов мне обещала,
Да и пампушек, пирожков.
Смутил её мой странный взор.
Когда мой глаз один узрела,
Она от страха побелела,
Да стала Бога всё хулить,
За брак такой его бранить.
Так значит бабушка моя?
Об этом я не знал тогда.
Её до стёжке проводил,
И с Богом сразу отпустил.
Их надо как-то навестить,
Да о здоровье расспросить.
-Не вздумай ты туда ходить,
О чём-то с ними говорить.
Натравят на тебя собак,
Ведь, это злейший для нас враг,
В нём не осталось доброты.
Сынок, себя побереги!
Мария сына умоляла,
От мысли этой отгоняла,
От зла пыталась оградить,
Ему добро одно внушить.
Сашок во всём с ней соглашался,
На ругань с ней не нарывался.
Пообещал не нарушать,
Стал ежедневно рисовать.
Он рисовал, конечно, Леру,
Теплил надежду к ней и веру.
По памяти клал все мазки,
Возобновляя все черты.
И на холсте вся оживлялась,
Ещё прекраснее казалась,
Как будто душу ей вложил,
Её любовью наделил.
Надеялся, что Бог услышит,
С какой любовью к ней он дышит.
Но Бог упорно всё молчал,
Амура к ним не посылал.
Пошёл на луг он прохладиться.
Там Леру встретил, удивился.
Она в букет цветы рвала,
Спокойно по траве брела.
Его, увидев, улыбнулась,
К нему с цветами повернулась:
-Я приходила много раз,
Но вижу только лишь сейчас.
А завтра праздник у нас будет,
Село всё веселиться будет:
Гулянье, песни, хоровод.
Увидишь наш простой народ.
Ты приходи, не пожалеешь,
Традиции познать сумеешь,
Увидишь всё наше село,
Какое дивное оно.
28 июня 2010г.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
И Александр нарядился,
В мгновенье ока очутился
Там, куда Лера позвала,
Хотя сама и не пришла.
Он долго так ходил по кругу,
Искал знакомую подругу.
Увы! Нигде не мог найти.
Вдруг слышит, где-то позади:
«Да вот же он пред нами ходит,
Тебя всё ищет, не находит.
Ты покажись, да познакомь,
Устроим мы ему облом.
Над ним пусть люди посмеются,
Да меж собою подерутся.
Проверим силу, потом ум,
Возможно, он есть тугодум.
Но Леру совесть тяготила,
Она его ведь пригласила,
Сама назначила день, час
И было стыдно ей сейчас.
На суд невежд его призвала,
Хотя об этом точно знала,
Его хотят все поглазеть,
Да над несчастным порадеть.
-Эй, одноглазый, подь сюда.
Здесь Лера ждёт давно тебя.
И Александр оглянулся,
На драчунов в момент наткнулся.
Да стали все его толкать,
Ногами сильными пинать.
-Эй, люди! – закричал молодчик, -
В село явился к нам наводчик.
Он хочет девочку украсть!
Кто хочет кулаком дать в пасть?!
Смелей, к нему все подходите,
Да хорошенько проучите,
Чтоб знал, как девок соблазнять,
В лесу их тайно воровать!
Нам надо выбить его глаз,
Чтобы не видел всех он нас.
Мать Сашу драться не учила,
Она добру его учила:
Любить природу, красоту,
Нести всем людям доброту;
С почтеньем к старшим относиться;
Коль горе, то не веселиться,
А разделить печаль с «другим»;
Быть с другом честным и простым:
Не возносить себя до неба.
«Всегда делись кусочком хлеба;
Детей и женщин защищай
И никогда не обижай».
Он жил, как мать, его учила,
Не до конца лишь доучила.
Боялся, руку он поднять,
Кому-то сильно надавать;
Кому-то сделать очень больно.
И вёл себя весьма достойно.
Один нашёлся паренёк,
Да надавал всем под задок:
«Не стыдно, звери, так глумиться,
С несчастным, тихим парнем биться?
Он с миром к вам пришёл, добром,
Вы отплатили ему злом:
Ему все косточки побили".
Наверное, совсем добили,
Кабы не этот паренёк.
Досталось всем на уголёк.
Тут Саша вспомнил об отце,
Как раз сидел тот на крыльце,
Решил защиты попросить,
Да кровь с лица свою обмыть,
И баба вышла на крыльцо,
Увидев страшное лицо,
В нём ангела и не признала,
Да во всё горло закричала:
«Поди, от нас прочь Сатана!
Тебя к себе я не звала».
-Меня ты в гости приглашала,
Спечь, пирожочков обещала.
Я твой единственный есть внук.
-Подай-ка, мать, мне длинный кнут.
-Отец, не прогоняй меня,
Ведь я кровиночка твоя,
Я весь похожий на тебя,
А разница лишь в том моя,
Что у меня один лишь глаз,
А у тебя, их целых два.
Но и старуха и Федот
Кричали громко во весь рот:
«Ату! Ату! Урода взять!
От дома вон его прогнать!».
С цепи спустил Федот собак,
Да натравил их сильно так,
Что тело рвали на куски,
Весь окровавленный в крови,
Он только вымолвил: «Отец!».
И тут ему пришёл конец.
Собак отбросил ураган,
Забросил их в густой бурьян,
И по селу пошёл гулять:
Деревья с корнем вырывать,
Срывать все крыши, провода,
И рушить ветхие дома.
Немало бед тогда принёс,
И много жизней он унёс.
Оставил скот без фуража,
Людей без хлеба и зерна.
Как только Саша нарядился,
Из дома быстро удалился,
Мария тут же стала звать,
Его вокруг в лесу искать.
Несчастье сердце предвещало,
Всю грудь до боли ей сжимало,
Да повторяла всё: «Убьют!
До смерти бедного забьют.
Такого я не ожидала!
Ведь я его предупреждала:
В село, «родимый», не ходи,
Его сторонкой обходи».
Любава вслед за ней бежала
И громким голосом кричала:
«Мария, подожди меня,
Тебе бежать туда нельзя!».
Её, не слушая, она
Летела будто, как стрела.
Увидела, как муж Федот
Ударил бедного в живот,
Да стеганул потом кнутом
И взбудоражил весь свой дом;
Как отвязал своих собак,
«Задам тебе сейчас, босяк!
Ату! Ату!» – кричал со злом,
Аж горло стиснул сильно ком.
Какая сладкая забава!
Неслись Мария и Любава,
За ними нёсся ураган,
Собак отбросил он в бурьян,
Сбил с ног старуху и Федота,
Такая уж его работа.
Не тронув, женщин обошёл
И дальше по селу пошёл.
Мария к сыну подбежала
И горько, горько зарыдала.
Он бездыханным уж лежал,
И ручеёк крови бежал.
Там тела не было совсем.
Она взревела, словно зверь.
И на оружие нажала,
Собак сначала раскромсала,
Как сына рвали на куски,
Так их изрезала в куски.
Потом Федота и старуху.
«Что обещала, карга, внуку?
Испечь пирог и кренделя,
Да натравила кобеля!
Злодей! Твой сын к тебе пришёл,
И у тебя он смерть нашёл.
Не приютил, не защитил,
Своих собак всех натравил!».
Сначала руки отсекла,
Потом слетела голова,
/Он не успел схватить наган/,
Затем секла их, как «качан».
Всю молодёжь изрешетила,
Что так безбожно сына била.
Зло нужно злом и убивать,
Его нельзя так оставлять,
Оно, как ржа, всё поедает,
Труху лишь только оставляет.
И, чувствуя свою вину,
Вмиг Лера бросилась к пруду,
Вниз головой она нырнула,
И тотчас голову свернула,
Так и осталась там на дне,
Себя, виня в своей вине.
Мария сразу поседела,
Без сына жить уж не хотела.
Она сумела отомстить,
Но не хотела больше жить.
Оружие – большая сила,
Оно людей всех покосило.
Кто дал ей право без суда,
Свершить такие вот дела,
Такое горе сотворила:
Селу расправу учинила.
«Колдунья» кличку дали ей.
«И ураган явился с ней.
Она детей всех погубила,
За сына, «нашим» отомстила.
Её вам нужно наказать.
Ведь, вы законная есть власть».
Судэкспертиза прикатила,
Смерть всех умерших удивила:
Порезаны все на куски,
Но нет ни капельки крови.
«Что за оружие такое?!
Наверно, вовсе – неземное.
У нас подобных пока нет,
Знать это есть большой секрет».
-Хотя б глазком одним увидеть.
Я не хочу вас всех обидеть,
Знать гений чудо сотворил,
И нас, живущих, удивил.
Врага бить можно весьма тихо,
Без крика, шума, очень лихо.
Не нужны целые полки,
Нужны лишь только храбрецы,
Тогда враг точно забоится,
И к нам не будет он стремиться.
Оружье нужно нам изъять
И в министерстве показать.
-А что с колдуньей будем делать?
-Сначала нужно всё разведать,
Оружье срочно отобрать,
Потом её арестовать.
С ней обращаться деликатно
И повторять ей многократно,
Коль станет честно помогать,
Срок сможем меньше мы ей дать.
-Но как её нам отыскать?
-Об этом должен кто-то знать.
-Отправить в лес группу захвата.
-А может нам пока не надо.
Сумеем сами разыскать,
Нам бы дорожку лишь узнать.
Пока они так рассуждали,
Могилку женщины копали,
И рыли там, где стол стоял,
Чтобы никто о ней не знал.
Земля тугою оказалась,
И еле, еле поддавалась.
Копали час, а может – два,
Лопатой двигали едва,
Устали, силы больше нет.
-Я натворила много бед.
Искать повсюду меня будут,
Пока оружье раздобудут.
Лишь только так произнесла,
И слышат чьи-то голоса.
Они всё ближе приближались,
Все вместе кучкою держались,
На «поводу» вели собак,
А это был недобрый знак.
-Нам не дадут похоронить,
Землёй могилку всю зарыть.
Сюда нельзя их допустить,
Я их должна остановить.
Мария вышла из землянки,
Прошла немного по полянке.
И видит, много так идут,
Собак на «поводу» ведут.
Она за дерево укрылась,
Потом за кустик схоронилась,
Да стала всех уничтожать,
Следы дорожки заметать.
«Оружье вам я не оставлю,
И перестать искать заставлю.
Его опасно оставлять,
Никто не должен о нём знать.
Мария все тела сложила
И аккуратно их прикрыла.
«Простите, жизнь оторвала,
Я по-другому не могла.
Ещё себя не схоронила,
И не засыпана могила.
Я не хочу, чтоб кто-то знал,
Моё оружие искал».
Вернулась вновь она в землянку,
Сложила тело всё на тряпку,
С Любавушкой его спустили,
Могилку только не зарыли,
Решили Сашу помянуть,
По сто грамм «крепкого» глотнуть.
«Любава, милая Любава!
Ты, как родная была мама,
Ты от грозы меня спасла,
И Сашу в мир сей приняла.
Росла я круглой сиротинкой,
Как в поле крошечной былинкой,
Со смертью рядом шла в бою
И жизнь спасла ты здесь мою.
Мы всё делили пополам,
Не ели тайно по углам.
В последний путь я ухожу,
И просьбу выполни мою:
Зарой могилку ты сама,
Сравняй её без бугорка,
Слёз надо мной не проливай,
Коль любишь, то не забывай,
И тайну нашу сохрани,
О ней ни с кем не говори».
Да обняла Любаву крепко,
Полосонула себя метко,
И раздвоилось тело враз,
В могилу плюхнулось тотчас.
Любава ойкнуть не успела,
От страха тотчас онемела,
Да заливаясь вся слезой,
Зарыла их скорей землёй,
Всю заровняла, притоптала,
Травой зелёною застлала.
На утро гость явился к ней
И долго вёл беседу с ней:
-«Колдуньей» вас здесь прозывают,
Аль по-другому называют?
-Фашисты звали «Сатаной»,
Когда вела я с ними бой.
Здесь полегли мои друзья,
И здесь живу лишь только я.
Однажды с Космоса явилась,
Да с одноглазым появилась
Красавица! Не описать!
Ходила с мальчиком гулять.
Её ребёночка убили,
Собак огромных натравили.
К нам с миром ведь она пришла,
Да только горюшко нашла.
Три дня, три ночи лютовала,
Потом звезда вдруг засияла,
Да опустилась над землёй,
Она махнула мне рукой,
Вошла в неё и мигом скрылась,
В другой мир тотчас удалилась.
Весь, выслушав её рассказ,
Поверил гость ей в тот же час.
Таких оружий не бывает,
Что кровушку не оставляет.
Любава правду говорит.
НЛО лишь может подтвердить.
Но к сожаленью его нет.
И в этом кроется секрет.
29 июня 2010 г. г. Черкассы.