Окутан снегом бор сосновый.
Стоит в низине дом дубовый.
Мерцает блеск сугробов белый.
Огонь в окне горит несмелый.
Супруга, мать, красна девица -
русалке озорной сестрица -
глядит сквозь тюль рисунка стужи
и мужа ждет к столу на ужин.
Тоска хоронится в глазах.
В улыбке нежной - сожаленье:
ее он носит на руках,
соседи смотрят с умиленьем.
И кажется, о чем мечтать
в лесной тиши, в тепле и неге?
Но только злые человеки
сверлят сердца:
так, для потехи!
Она носила их младенца,
любя, любуясь, не страшась.
Вдруг - нить судьбы оборвалась!
Тоска в душе, и ноет сердце.
И думать нужно о младенце.
Не одинока, не одна,
и смысла жизнь не лешена...
Любовь томит ей грудь младую:
"Себя я вижу уж другую!"
Зеркал стекло ей вторит,
и с ним она не спорит.
Дилеммы нет, но дух вселился!
С похожим духом веселился,
и, видимо, в него влюбился.
Она глядит ему в лицо.
Что скажешь, незнакомец?
Но отвечает молодец,
что в мыслях нет его колец.
Прижать к груди? Спасти от стужи?
И пригласить в свой дом на ужин?
Но место занято давно,
и крепко заперто окно.
Проходит жизнь под парусами.
Мы виноваты в этом сами.