Под жарким солнцем древней Палестины,
Что плавит неба купол голубой,
В запыленной одежде из холстины
С мольбой о помощи сидел слепой.
Из глаз, подёрнутых с рожденья дымкой —
Лишь слёзы на морщинистых щеках…
Шли мимо люди по дороге зыбкой
С ухмылкой равнодушной на устах.
Лишь дети иногда забавы ради
Бросали камни маленькие в ковш.
Их громкий смех живущему не глядя
Вонзался в сердце, словно острый нож.
Подростков, что постарше, злили
Наглядные приметы нищеты.
Он слышал — одного вот так убили.
Шептал слепой: «О, Боже, защити!»
Бывало, что бедняге подавали,
Немного отрывая от семьи,
А случай был — он не погиб едва ли
От брошенной на ковш большой змеи.
Терпя такие унижения и пытки,
Молил о смерти небеса слепой
В надежде, что сейчас от пота липкий,
Он обретёт заслуженный покой.
В тот ясный день без ветра и прохлады,
Он тряс ковшом на пустоту дорог.
В полях Благую весть несли цикады:
Вдали не торопясь шагал сам Бог…
Слепой никак идущего не видел,
Едва по звуку различал он день,
Всегда боялся, чтобы кто-то не обидел,
И вздрогнул сразу, как упала тень…
Почувствовал, как кто-то наклонился,
Услышал голос: «Хочешь быть здоров?»
«Хочу!» — сказал слепой и подивился
Тому, кто помощь оказать готов.
Бесцветных глаз коснулись нежно руки,
Неся им и отраду, и покой.
Слепой услышал вдруг молитвы звуки…
И вспышка!.. Лишь промолвил: «Боже мой!..»
Прозрел… Прошли ещё минуты.
Взирает на знакомые места,
И взглядом, что от слёз ещё был мутным,
Заметил уходящего Христа.
«Я вижу! Господи, Тебя я вижу!» —
Воскликнул он, отбросив ковш в песок,
Стремглав сбегая по дороге ниже —
Где с шумом протекал людской поток.
«Он исцелил! Хоть я слепым родился!»
Вдали в сиянии шагал Иисус.
«Не лги! Не может быть! Подвинься!»
Платки мелькали, ожерелья бус…
Опешил он... Пыль поднимали ноги:
Все шли на торг, гремели бубенцы,
А он смотрел, как мимо по дороге
Спешили настоящие слепцы…