Возможно, гены мамы роль сыграли,
Родившей в пятом классе от мента,
Созревшую в одиннадцать лет Галю
«Годзиллою» дразнила школота.
Опущен и убит папаша в зоне
С такой «авторитетною» статьёй,
А дочь, красотка первая в районе,
О близости мечтает половой.
Тела ранняя весна,
Ты от чёрта иль от бога?
Ранний цвет лишает сна
Матерей и педагога.
Бюст шикарный номер три,
Ноги словно у модели,
И попробуй разбери,
Сколько ей на самом деле?
Была мамаша женщиной практичной,
Умеющей воспитывать детей,
И стала дочка, словно в дом публичный,
Водить «на чашку чая» кобелей.
Но в миг, когда дыханье Гали плавно
Перерастало в предоргазмный стон,
Являлась мать, конечно же случайно,
А с ней амбал, любовник-компаньон.
Удивление и гнев
Разыграв, трясясь от злости,
Наезжала, словно лев,
На непрошенного гостя.
Как в бельмо электрошок,
Предъявляла дочки ксивы
И отправиться на срок
Возникали перспективы.
Но стоит ли эксцесс огласки, шума?
В разборе уголовном есть ли смысл?
И стороны за кругленькую сумму
Обычно находили компромисс.
Всего лишь только раз сорвал программу
Один мужиковатый сельский лось,
Послал на три весёлых буквы маму
И ей угрозу выполнить пришлось.
И теперь на зоны дне
Он бесправнее растенья
За здоровое вполне
К мясу женскому влеченье.
Ведь не станешь проверять,
Хоть босяк, хоть джентльмен ты,
Перед тем, как переспать,
У шалавы документы.
Но прокурор зелёный знает дело,
Оформлен отпуск, чтоб должок вернуть,
Отрезаны от Галиного тела
Сперва одна, потом другая грудь,
Кишечник мамы выпущен из брюха,
И снова в заключении мужик,
Но лучше два червонца за мокруху,
Чем за педофилИю пятерик!
На кладбИще благодать,
Заливаются пичужки,
С фоток Галочка и мать
Смотрят словно две подружки.
Им по датам – тридцать два,
А на вид – все сорок восемь…
Распустился цвет едва
И уже подкралась осень.