выходящий в туман утром, в восемь, еще до рассвета,
как бы намекает, что версия 1.0 - уже не бета,
что реальность совсем сурова, что снова
надо откалывать молоко на завтрак, и слово
каждое застывает, выходя из гортани,
по пути в чрево пункта общественного питания,
где под лампами накаливания ждут пирожки от бабушки,
и ты остаешься такой беззащитной, сняв шапку и варежки,
берешь чай в пластиковом стаканчике, и он прилипает к столу,
и пока ты отдираешь его, полстакана уже на полу,
и ты разрываешь пакетик сахара посередине, чтобы Бенджамин Эйзенштадт не повесился,
и какой-то бомжеватый подросток спускается с лестницы
и говорит тебе: СЛЫШЬ МУЖИК.
а ты совсем не мужик, и даже прекрасная дама,
и твоя нежная душа вырывается со словами:
что ты тут бездельничаешь - арбайтен махт фрай!
и бомжеватый подросток говорит что-то про чистилище и про рай,
и ты думаешь, он ассасин, и понимаешь, почему он бомжеватого вида,
и уже можешь разглядеть у него под свитером пояс шахида,
и трясущейся рукой продолжаешь размешивать сахар в чае,
а бомжеватый подросток говорит про свое отчаяние,
когда он узнал, что черный ящик совсем не черный, и даже не ящик,
что снег в снежных шарах на самом деле не настоящий,
про шизополис и предание корпораций анафеме, про то,
что магазин был закрыт, когда висела табличка "ОТКРЫТО",
и бомжеватый подросток говорит: 23 самое простое число из всех простых,
и чихает, и шепчет: извините, вчера на катке простыл.
и продолжает: его невозможно представить в виде суммы восьми кубов,
и переходит к трогательной истории про аскорбиновую любовь.
ты вытираешь слезы салфеткой с надписью "Общепит",
а потом вспоминаешь, что на ми-ми-ми наложен лимит
твоим бывшим,
ты подтягиваешь гольфы повыше,
и оставляя на чай полтос,
говоришь тому парню: а есть у тебя внутренний христос?
ВНУТРЕННИЙ ХРИСТОС ЕСТЬ ШТОЛИ?
и слова замерзают, не вылезши еще, в горле.
и бомжеватый подросток отдает тебе свое сердце.
и получается, наконец, согреться,
и столовая уже не давит желтыми стенами,
и твоя меланхолия знакомится с его демонами
и представляет всем воображаемым друзьям.
и кафе разлетается ко всем чертям.