Бой был короткий, а потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.
Семён Гудзенко
Он тихо умирал от ран,
не ожидая льготных шприцев,
вернувшийся с войны пацан,
с войны не возвративший фрицев...
Он тихо погружался в сон,
в котором рвал мосты над Бугом,
делил слезу с блокнотом он -
своим последним в жизни другом...
Два пульса бились, но не а такт:
включивший тормоза в запястья,
пульс то сдавался, словно враг,
а то буянил, как от счастья,
второй - в чернилах бушевал,
покоя не давал блокноту,
как там - в атаку поднимал
ту - вмёрзшую в снега пехоту...
Он умирал зимой, не ждя
капели... Не любил капели...
Она - предвестница дождя, -
как пули, била по шинели...
Февраль скрипел... Скрипел пером
поэт... А бредил птичьим пеньем!
И девять граммов под ребром
уже не называл раненьем...
Он уходил в тридцать один
(да что ж за годы-то такие?!), -
пехота и разрывы мин,
и костыли, и старый Киев...
"Когда идут на смерть, - поют!", -
сказал он другу перед боем...
А был ли, не был ли салют, -
какая разница обоим?...
ВЗ 25.10.12 КИЕВ