(Из воспоминаний отца)
Дознаватель на редкость был зол…
Выбив из под меня табуретку,
Он орал: «Признавайся, казёл,
На какую ешачишь разветку!
Не п-зди про донос и паклёп!
Я доподлинно знаю, скотина, -
Завербован ты, мать твою ёб,
Атташом из посольства Берлина».
…На бетонном полу я лежал,
Изнывая от страха и боли,
А чекист жизнерадостно ржал,
Мои яйца ботинком футболя.
Выбивая признанье вины,
Слышал он неизменное: «Хрен те…»
И улыбку мне слал со стены
Нарисованный маслом Лаврентий.