Этот памятник мертв. Он на площади старой как засохшая елка уродует вид. Не глядят на него ни влюбленные пары, ни старик одинокий… Никто не глядит. Даже мальчик , по грязи прутом ковыряя, не поднимет глаза, - что за дядька такой? И легко побежит до домашнего рая, не махнув на прощание детской рукой.
Стерлись буквы какого-то имени. Кто-то - был столетием раньше большой человек. Может, тоже врагов заводил во болота, может, выведал все про течение рек. Может, книгу писал мирового значенья, что постигнуть могли лишь десяток умов, может, музыкой он до умопомраченья целый мир одарял и еще был готов.
А теперь неподвижен в мундире недлинном, (или все-таки это такое пальто?), и макушка бела сединой голубиной, а цветов у подножья не бросил никто. И хотя где-нибудь в местечковом архиве водружен про него основательный том, он мертвей с каждым годом в чугунном порыве…
Ведь на этой земле все забыли о нем.