В день после праздника радуйся царству немытой посуды.
День посвящается поискам флосса и щетки,
Припоминанию смысла сей странной старинной причуды
( А в день рожденья везде от подарков обертки):
Не приглашай, и тебя никогда не осудят
За недосоленность мяса и вялость салата.
В день после легкой влюбленности грянет похмелье, и в ду;ше
Будешь стоять полчаса и смывать постепенно
Нежность, обрывки признаний, касаний ненужных.
Запах и вкус чьей-то жизни становится пеной
Мыльной в горячей струе, что у ног твоих кружит
Мороком, омутом (это хоть вспомнишь когда-то).
После любви проступают пустОты: свобода не плакать,
Не задыхаться, не бегать сто раз к телефону,
Не вырезать, как знаменье, знакомые знаки
Имени в сердце, забыть и волненья, и стоны,
Дагерротипом любви восторгаясь, однако
(Радуясь втайне, что хворь, наконец, отпустила).
После поэзии день наступает такой, отрезвляющ,
С привкусом горечи- посланный, видимо, Б-гом,
Разум вернувшим внезапно,- когда ты и сам понимаешь
Цену нетленным словам в исполненьи убогом.
Смотришь на мир, а вокруг- ни красот, ни пожарищ,-
И удивляешься- во как тебя заносило!
В день после жизни я буду скульптурой в раздумчивом кресле
В прошлое пялиться, радуясь дням послемира,
Зная: оно не догонит, вдали от агоний. и если
Даже ворвется печаль, то на пастбище жирном
Станет ягненком пастись... и орать будут в полную силу
С дальнего нынче, чужого мне берега песни.