Есть в деревенской жизни очень нарядная, веселая, но насквозь пропитанная потом пора, - сенокос.
Светлое утро все в жемчугах росы, роскошный ковер разнотравья и мы, три человека на покосе, - дед, отец и я, еще только «оперившийся птенец» крестьянского рода. По праву младшего я занимал место впереди с огромной косой-восьмеркой, которую даже поднять было страшно, а уж протащить по прокосу….
Следом, поигрывая своей литовкой, шел отец, только покрикивал: «Поберегись, пятки подрежу!» А я, малой, но уже по-мужицки упорный, ничего не видя перед собой из-за заливающего глаза пота, наощупь тянул свою косу до кровавых волдырей на ладонях, как спасения ожидая команды шедшего позади всех деда: «Перекур!»
И очень меня удивляла эта отцовская манера косить легко, небрежно, играючи. «Вот, - думал, - подрасту, подзапасу силенок и тоже так смогу, как богатырь-отец» (хотя тот был совсем невысокого роста, щуплый и жилистый).
Присели в прокос; мужики закурили, а я, пожевав травинку, потаращившись на умытое росой солнышко, решил косить дальше, но не своей, а отцовской косой. Стал в прокос, взмахнул его аккуратной, ухоженной литовкой – и чуть не упал: там, где я свою косу тянул на пределе сил, его коса легко и быстро скользила в траве, чисто, как бритва, срезая все, до единой травинки.
«Так вот в чем секрет», - понял я. Коса у меня была самая тяжелая, щербатая, с потрескавшимся от осенней сырости шершавым косовищем. А отбивать ее отец вовсе и не собирался, таким вот немудреным способом развивая мои силу и упорство.
Прошли годы… Урок отца не пропал для меня даром, но сам я так и не сумел использовать его метод, обучая других.
Просто мне было жаль своих учеников.
РИСУНКИ АВТОРА