Козлодром

Первая часть.

Пернатые нуждаются в полёте;
Пилоты – в современном самолёте;
Для рыб необходимая вода,
Но чтоб кристально-чистою была;
Любому человеку – лишь общенье,
Как самое большое награжденье,
Тогда он горы сможет все свернуть,
Любые реки вспять все повернуть.

И разных существует группировок,
Объединений чудных, дрессировок:
Кто закаляет тело, кто поёт,
Кто анекдотом, юмором живёт.
«Девичники», «капустники» и секты
Объединяют, разны интеллекты,
И все  стремятся душу отвести,
Да свой досуг в общенье провести.

Но есть ещё забавное названье,
Проводят там большое состязанье,
А называется он «Козлодром»
И для мужчин он самый лучший дом.
Нет, в нём не бегают и не резвятся,
Словечком крепким могут там ругаться.
Есть шахматы, картишки, домино
И  доминирует всегда оно.
Домой идут мужчины все «козлами»
С «рогами» и длиннющими «хвостами»
«Довольные» и с радостной душой,
Наполненною чашей, не пустой:
Все новости оттуда вытекают,
Политиков бранят и осуждают
И могут анекдотик рассказать
Иль далеко куда-нибудь послать.
Ведут себя порою очень шумно.
Игру проводят в диспутах и бурно.
Иной раз слышно даже за версту,
Врага поймали, будто на посту:
Смеются и гогочут, словно гуси,
Как провели свой день у девки Дуси,
Рассказывая байки про себя.
Одну из них подслушала и я.

И, между прочем, все они – соседи,
И часто мирные ведут беседы;
Играют, пока солнце не зайдёт,
Потом с них каждый, кто куда идёт.
Одни домой торопятся скорее,
Другие  - в бар, попить вина быстрее,
А кто спешит к родной своей жене,
Кто к молодой красавице вдове.
Она совсем недавно появилась,
Уж больно компанейскою явилась:
Открыла клуб ночного бытия,
Мог каждый пару выбрать для себя.
И с «козлодрома» многие  ходили,
Дородных женщин там понаходили,
Да проводили с ними вечера
В утехах аж до самого утра.

А Евдокия там всем управляла,
Клиентов постоянных в лицо знала.
Стал к ней захаживать подруги муж,
По памяти играл свободно туш.
С Татьяной некогда она дружила,
И дружбой этой очень дорожила.
Да попросила как-то навестить,
Прийти к ней в гости, просто погостить.

Она пришла, та всё ей рассказала:
«Пока ни с кем его я не видала.
Но кое-что могу я подсказать:
Тебя преобразить и показать.
Воочию ты  убедишься сразу,
«Способен» на измену тотчас сразу.
Ты постарайся так его завлечь,
Чтобы в кровать он захотел бы лечь».

И Евдокия вывела Татьяну.
Нет ни малейшего, ни в чём изъяна.
Красавица, блондинка, стройный стан.
К ней бросился в момент муж-капитан.
Зелёные глаза всех покорили,
Что о других мужчины позабыли.
Пытался каждый сердце покорить
И своим чувством пылким соблазнить.

Она всем миловидно улыбалась,
Но на интим ни с кем не соглашалась.
А вот Степану всё ж дала намёк.
И возгорелся в нём вдруг уголёк.
Так эту деву сильно захотелось,
Но к сожаленью денег не имелось.
С пустым карманом к даме не идут,
Наоборот, подарки ей несут.
Он к Евдокии сразу обратился:
Мол, выручи, безумно я влюбился.
 «Коль потеряю, не прощу себе.
Решил вот, обратиться я к тебе».
Она ему, конечно, уступила,
Но наперёд его предупредила:
«Сегодня дам я евро для тебя,
Чтоб возвратил мне долг через два дня».

И вот в руках он держит тыщу евро,
Да пересчитывает их он нервно.
Такую сумму сроду не держал.
И сразу в магазины побежал.
Купил кулон и серьги золотые,
Шампанское, конфеты дорогие.
С таким почтеньем ей их преподнёс,
Что у неё по телу пробежал мороз.
Да стал в любви тотчас ей признаваться,
Что хочет с нею каждый день встречаться,
Что голову навеки потерял,
Такой красивой в жизни не видал.
Она подарки скромно принимала,
Но восхищения не проявляла.
От нежной ласки таяла, как снег,
И сдерживала внутренний свой смех.

А он весь рассыпался в комплементах:
«Хочу единственным быть я клиентом.
Озолочу от ног до головы,
Но только, чтоб с тобою были мы».
Он целовал ей уши, шею, плечи,
От страсти дикой колебались свечи,
Потом всю грудь, соски, живот, пупок,
Да медленно с неё стянул чулок.
От пяток стал ей целовать все ножки,
Да каждый пальчик на руках ладошки.
И в бурной страсти провели всю ночь.
Он лишь уснул, ушла Татьяна прочь.

К обеду лишь Степашка объявился.
-Ты где бродил?- «Всю ноченьку трудился.
Дай, хоть часок ещё мне отдохнуть,
Чтоб сон мне силы смог ещё вдохнуть.
Мне предстоит огромная работа.
Хотя идти не очень то охота.
Зарезать срочно надо кабана».
-Ты что, Степан, сошёл совсем с ума?
- Надолго еду я в командировку,
Ты прояви женочую сноровку.
Да без меня, смотри, здесь не гуляй
И в гости никого не приглашай.

Поспать не лёг, от сна он отказался,
С кабанчиком на торг засобирался.
За полцены скорей его продал,
Жене сказал, что деньги потерял.
Да с Евдокией быстро рассчитался.
Любимую блондиночку дождался,
Да с ней поехал шубку покупать,
Браслет и перстень с камнем выбирать.

И вот Татьяна в норковой шубёнке,
Она на ней сидит, как на девчонке;
На левой ручке перстенёк горит,
Браслет на правой радугой висит.
И, как вчера, опять её ласкает,
«Голубкой сизокрылой» называет,
Целует так, что устоять нельзя,
Да язычком по животу скользя…
Она вдруг застонала, задрожала
И, как безумная, от страсти стала.
Он с нею справиться уже не мог:
Любви хозяин взял и занемог.
Он от стыда готов был провалиться,
Хотел уж встать и тут же удалиться.
Она его, как будто, поняла,
Да лаской снова в страсть его ввела.
Такой любви она ещё не знала!
Впервые в своей жизни испытала.
На двадцать лет помолодела враз.
Ей не хотелось ссориться сейчас.
Огромный стимул к жизни появился.
Муж ею, как любовник, оценился.
Обидно, как с женою, так не жил
И так безумно, страстно не любил,
И не дарил богатые подарки.
Одни лишь были в доме только сварки;
Красивых слов не слышала вовек,
А здесь пред нею – новый человек.
Там, дома, приходилось слышать маты,
Как будто перед ним были солдаты,
И недовольство проявлял во всём,
На целый день на свой шёл «козлодром».

Придя, домой, и плакала, смеялась:
Хоть шуба ей отличная досталась.
Не зря она кормила кабана,
Что мокрою всегда была спина.
Об украшеньях даже не мечтала,
Хотя частенько на других видала.
Теперь и у неё «такие» есть.
Её тревожила о муже весть:
С какою лёгкостью ей изменяет,
К ногам «другой» богатство всё бросает,
И перестал ходить на «козлодром»,
Обходит даже собственный свой дом.
Сидит и думает: «Что делать дальше?
Аль продолжать подыгрывать сей фальши?
Аль взять да выгнать из дому его?
Нет, быть любовницею хорошо!
Пусть продолжает мне дарить подарки.
Потребую квартиру в новом парке,
Пусть мебелью обставит всю её.
Уж так и быть, я обслужу его.
И вот домой милёнок возвратился.
Да на неё ужасно рассердился:
Стал на неё свой голос повышать,
Да диким матом на весь двор кричать:
«Не убрано! Всё грязно! Не помыто!
Уже три дня с бельём стоит корыто.
Одну картошку варишь каждый день.
Что щи сварить тебе уж стало лень?
Вот  горе луковое мне досталось!
Уж лучше б где-нибудь ты затерялось.
Я помогать не стану, и не жди.
Давай, порядок всюду наводи».      
А сам пошёл морфеем наслаждаться,
Да новых сил для ночи набираться.

Она кругом порядок навела,
Сварила щи, собралась и ушла.
К его приходу вся принарядилась,
Как солнце ясное, уже светилась.

Он ожерелье тотчас преподнёс.
Она ему вдруг задаёт вопрос:
«А можешь доказать всему ты миру
Свою любовь ко мне, купив квартиру,
Да обстановкою всю начинить,
Перед окном мне садик посадить?».
«Я для тебя смогу всё, дорогая,
Всегда будь рядом, путь мой освещая.
Хочу, чтоб только ты моей была
И для меня на свете бы жила.
Люби лишь только, как вчера любила.
Мне очень хорошо и сладко было.
Я мир весь положу у твоих ног,
Да защищать твой буду голосок,
Сдувать пылинки стану беспрестанно,
И никогда любить не перестану».
Да эйфория снова началась,
Теперь в любви она ему клялась.
В любви своей заботы все забыли,
Их обе души в ритме одном жили,
Сердца стучали равномерно в такт,
Сплелись тела и это тоже – факт.
Они вдвоём так крепко обнимались
И так безумно долго целовались,
Как путник, утоляя жажду в зной,
Насытиться не может он водой,
Так и они друг другом упивались,
И ночи им короткими казались.
Перед рассветом сон одолевал,
Степан тогда так крепко засыпал.
Татьяна осторожно уходила,
В первоначальный облик приводила,
Спешила в дом, свежайший борщ сварить,
Да чтобы мужу как-то угодить.
Всегда к его приходу успевала,
А, накормив его, с ним засыпала.
К ней холоден и безразличен был,
Как будто раньше даже не любил.
Она на это уж не обращала
И к выходкам его спокойней стала.
Да перестала слёзы свои лить,
Ругаться, проклинать его, бранить.

Он продал всё, что мог продать из дома.
Забыл дорогу даже «козлодрома».
Теперь упорно деньги добывал,
Тяжёлые вагоны разгружал.
Так уставал, что забывал ругаться,
Спешил к кровати поскорей добраться,
Да перестал Евдоху посещать,
Но продолжал упорнейше «пахать».
От всей работы почернел тем боле.
Татьяна не тревожила уж боле.
Ей больно было на него смотреть,
Как стал он сохнуть и быстрей стареть.

Он для своей любви купил квартиру,
Обставил мебелью, всё чин по чину,
Да у окна ей розы посадил,
Для отдыха беседку сотворил,
Чтоб в ней могла сидеть и наслаждаться,
Всегда природой чудной любоваться.
И лишь его с работы ожидать,
Да книги интересные читать.
Он ел и спал да силы набирался.
Опять в командировку собирался.

Татьяна чемоданчик собрала,
Теперь уж не перечила она.
Когда ему рубаху подносила,
Да с любопытства всё же расспросила:
Куда он едет, и как долго ждать,
И может ли она поехать отдыхать.

Глаза старался отвести подальше.
И вновь прибегнул к своей чёрной фальши.
Да уходя, он громко  ей сказал:
«Тебя я никогда и не держал.
Сказать по правде, я не выгоняю
И принуждать тебя не заставляю.
Ты лучше б поросёнка завела,
Побольше, птицы всякой развела
И в чистоте держала бы подворье,
А не моталась где-то там в предгорье.
Я по работе еду, долг зовёт.
Тебя в такую даль, зачем несёт?
 Чем деньги тратить просто так впустую,
Купила б лучше тёлку молодую.
Гляди, и появилось молоко,
И продавай ты каждый день его.
Да станут в доме денежки водиться…»
-Степан, зачем на мне решил жениться?
Чтоб я в дерьме сидела каждый день,
А ты на «козлодром» - через плетень.
-Ну, полно, перестань хандрить, сердиться,
Перед дорогой это не годится.
А то, гляди, ещё не повезёт.
Удачи пожелай мне наперёд.
Подумай лучше, как – обогатиться,
Чтоб в сладость жить и вовсе не трудиться.
Как сыр бы в масле, на печи лежал,
О будущем голодном не дрожал.
-Коль будешь честно хорошо трудиться,
То жизнь твоя всегда обогатится.
С любовью надо в этом мире жить
И меньше на своём пути грешить.
-Об этом я подумаю в дороге,
А ты реши об изобильном роге.
Сейчас без денег шагу не шагнёшь,
Не то по миру босиком пойдёшь.

28 июля 2007г. г. Черкассы.


      Часть  вторая.

Степан ушёл, но с думою плохою:
«Неужто знает, что живу с другою?!
 Наверно нужно просто развестись,
А не бояться мне и не трястись.
Татьяна женщина ведь неплохая:
Спокойная и очень деловая.
Что при разводе я смогу сказать?
Что стала без меня она гулять.
А может, стоит в этом убедиться?
Ведь все соседи могут усомниться.
Как доказать измену я смогу?
За ней я непременно прослежу.
А может, мужичка найти такого:
Что, мол, приехал с города чужого,
Нельзя ли только ночку переспать?
За деньги роль сумеет отыграть.
Вот тут то я застукаю их вместе!
Что скажет мне она  на месте?
И на развод сумею я подать.
Не станет уж, наверно, возражать.
Нет! Лучше испытанье ей устрою
И так всё шито-крыто обустрою,
Да выведаю за один я раз.
Пока ещё не весь огонь погас.
Через недельку и начну проверку.
Свою кузину надо встретить, Верку,
Она актриса, может подсобить,
Удачно грим красиво наложить»-
Так рассуждал Степан, идя к Евдохе.
Мысль пролетела будто бы на вдохе.
Он от квартиры нёс ключи другой,
Красавице блондинке молодой.
«Вот солнце засияет ещё ярче!
Любить будет безумнее и жарче.
Ради любви готов на всё пойти
И даже в море жемчуг ей найти».
Он к ней летел на крыльях, торопился.
А у Евдохи квасу лишь напился.
Он водку перестал теперь глушить,
И даже бросил навсегда курить.

А милая его не торопилась.
Лишь где-то через часик появилась.
«Я так заждался, мочи нет терпеть».
И стал пред нею серенаду петь:
«На призыв твой нежный и страстный
О, друг мой прекрасный, выйди поскорей.
Если б знала, душа как страдала,
Не видя тебя много дней и ночей…»

Кровь у обоих тотчас закипела,
Плоть обоюдная ждать не хотела.
Долго сначала её целовал,
На руки вмиг он её приподнял,
С лёгкостью быстрой он с нею поднялся,
Так торопливо потом раздевался,
Будто в казарме он срок отбывал,
На быстроту все зачёты сдавал.

От поцелуев она опьянела,
С ним навсегда оставаться хотела.
«В доме я буду варить и стирать,
Чисто до блеска кругом убирать,
Только любовником пусть остаётся,
С милой Татьяною не расстаётся,-
Так рассуждала она про себя,-
Буду безумно любить лишь тебя.
Всё разведу для тебя я, любимый,
Станешь богатым и будешь счастливым.
Будет корова и будет кабан,
Полон деньгами, твой станет карман.
Деньги ко мне всё равно возвратятся,
Чувства безумные не прекратятся».

В эту минуту очнулся Степан,
Мигом полез он в костюмный карман:
«Вот, дорогая, прими мой подарок.
Дом твой  стоит там, где множество арок.
Возле окна розы пышно цветут,
И аромат разливают вокруг,-
Он преподнёс ей ключи от квартиры,-    
Будем с тобою всегда жить мы в мире.
Их я тебе навсегда отдаю,
Станешь со мною жить, словно в раю.
Ещё для тебя построил беседку,
Чтоб ты приглашала в гости соседку;
Да с ней посудачить, поговорить,
Проблемы женские, может, решить;
Чтоб в ней могла сидеть и наслаждаться,
Всегда природой чудной любоваться
И лишь меня с работы ожидать,
Да книги интересные читать».
«Спасибо, любимый, за пожеланья,
Спасибо, за добрые все  старанья.
Теперь осталось машину купить.
Тебя же я вечно буду любить.
Должна на полгода я отлучиться,
С тобой, дорогой, ничего не случится.
Проведаю только старушку я мать.
Тебе,дорогой,  буду часто писать". 

Хотя Степан расстроился немножко,
Но пальчиком коснулась её ножка
Ответственного органа его,
И он забылся сразу от всего.
Ну, что поделаешь, любовь такая:
Бывает «страстная» и озорная;
Любому может голову вскружить
Или заставить горестно тужить.
Когда огонь её весь угасает,
Любовь мгновенно сразу умирает.
Поддерживают лаской и теплом,
Да нежным словом и своим добром.
И в ком она во всю цветёт, бытует,
Того смерть стороной всегда минует.
Любовью, защищённый человек,
И продлевает долгим себе век.
 
Татьяна вдоволь ею насладилась
И от Степана тихо удалилась.
Пошла, квартиру новую смотреть,
В его беседке чудной посидеть.
Квартира оказалась уж просторной:
Трёхкомнатною, хорошо добротной.
И обстановка мягкою была,
И бессомненно в ней любовь жила.
Потом к беседке вышла, посмотрела,
С полчасика, наверно, посидела
Да и пошла скорей к себе домой,
Готовить к встрече с милым пир горой.
С командировки должен повернуться.
Теперь могла Татьяна улыбнуться.
Она хотела просто отдохнуть,
Степана как-то к дому повернуть.
У Евдокии денег одолжила,
Корову сразу и свинью купила,
Потом и птицы разной развела.
Сама помолодела, расцвела.

Степан домой не очень торопился.
На «козлодром» ходил, там веселился,
 А ночевать в сарайчик приходил,
С рассветом тихо, тайно уходил.
Но через две недели объявился.
Да сделал вид, как будто удивился,
Увидя птицы много во дворе.
«Ну, как жилось тебе наедине?
Скучать тебе, небось, не приходилось? 
И обо мне, конечно, не тужилось?»


«Мне было вовсе некогда скучать,
Хозяйством нужно было управлять.
Закончились твои командировки?
Пора готовиться уже к уборке:
Корове сена надо накосить,
Зерном для птицы также запастись.
Одной мне очень трудно управляться,
Пора  тебе трудом позаниматься».

«Придётся бабе кое в чём помочь.
Но спать отдельно буду с нею в ночь»,-
Он так подумал, но сказал «другое»:
«Татьяна, дело есть к тебе такое.
Приехать друг ко мне пообещал,
В беде меня он часто выручал.
Пусть поживёт у нас чуток немного.
Мне через месяц предстоит дорога»
-Опять меня собрался покидать?
Кто друга будет твоего встречать?
-Вот ты к нему внимание проявишь.
Я думаю, его ты не отправишь.
-А коль его постелью соблазню?
-Тогда уж точно, я тебя убью.

Степан весь месяц хорошо трудился,
Отличных результатов он добился:
Стогов с десяток сена накосил,
Зерна довольно много накупил.
Да стал в дорогу снова собираться.
Так писем от любви не смог дождаться.
Затосковал и загрустил по ней,
Блондиночке единственной своей.
Решил жену свою пока проверить
И в верности себя удостоверить.
Сумеет пред соблазном устоять,
Хотелось так об этом ему знать.
Поехал он к кузине своей Верке,
Да попросил костюмчик для проверки.
«Грим наложи, чтоб не смогла узнать».
Да голосище стал тренировать.


Она его красиво разодела,
Проехаться с ним рядом захотела.
Да чемодан с одеждою дала,
Ещё подарков малость припасла.

На Мерседесе к дому  подъезжают,
Зеваки все машину окружают,
Щебечут, как птенцы, вокруг неё.
Вот двое «важных» вышли из неё.
Татьяна с радостью гостей встречает,
За стол с махровой скатертью сажает.
-Вадим Вадимыч, - имя он назвал,
Да руку нежно ей поцеловал. 
Сестра пред нею тотчас извинилась
И быстро к выходу заторопилась.

И вот они осталися вдвоём.
-С чего, Татьяна, разговор начнём?
За  вечер обо всём обговорили,
Скотину вместе с нею накормили,
Вдвоём порядок всюду навели,
Да, распрощавшись, спать к себе пошли.
Татьяна сразу муженька признала,
Но вслух ему об этом не сказала.
Не смог сокрыть родимого пятна,
Как не старалась скрыть ему сестра.

И вот лежит Степан и размышляет,
Как подойти к Татьяне он не знает.
«Я долго голодом её морил,
У самого уж тоже нету сил.
Тихонько дверь её он открывает,
Да на подушках тело примечает,
Она раздетая совсем лежит,
И воин на посту уже стоит,
Да кровь его, как будто, распирает.
Степан от боли страшной изнывает,
То отойдёт, то снова подойдёт,
А тот на грех, как на дрожжах, растёт.
Готов Степан жене во всём признаться,
А подойти, не может к ней собраться.
Не выдержал, да в комнату вошёл,
К кровати на корячках подошёл.
«Коль ежели меня сейчас прогонит,
Не выдержу, и смерть меня догонит,
Не доживу до самого утра.
Иди в атаку и кричи «Ура!»-
Дал установочку себе «такую»,-
Средь ночи бабу не найду другую,
Коли прогонит, буду умолять,
Что захотелось просто разыграть.

Она за ним, прищурясь, наблюдала.
Да, притворившись, тоже разыграла:
Как будто очень крепко спит она,
«Уставшая» от трудового дня.
А он накинулся, как зверь голодный,
Измученный, уставший и весь потный,
Как тесто, грубо стал ей груди мять,
Да быстро плоть свою во внутрь толкать.
Она от боли сильно застонала,
Но глаз своих совсем не открывала.
Уж он её и мял, кусал, щипал,
Кругом засосов ей пооставлял.

Все муки ада вытерпела стойко.
Лишь на душе ей было очень горько:
Как нежно он «другую» там ласкал,
С какою страстью ей слова шептал,
Как трепетно он целовал всё тело,
Что за таким пошла б по жизни смело.
«С минуты этой оттолкнул себя.
Я больше видеть не хочу тебя»-
Она всю ночь в подушку проревела,
Вставать с постели даже не хотела.
А утром «гость» куда-то убежал,
Портки свои лишь только потерял.

Через два дня Степан домой вернулся.
Ехидненько в глаза ей улыбнулся:
«Ты, стерва, что с другим переспала?
Прикидывалась честною всегда
А ты - похуже всякой проститутки.
Ах, глазоньки мои, как незабудки!
Их может каждый с улицы срывать.
Теперь мы можем, телом торговать.
Авось, гляди, с тобой разбогатеем,
От этого она не постареет.
А коль не хочешь телом торговать,
Придётся мне тогда разводик дать.
Так, как ни в чём, я здесь невиноватый,
Прошу уйти из чистой моей хаты.
Не надо воздух свежий мне марать,
Зловонием все стены осквернять.
Чтоб духа твоего здесь не осталось.
Со мною ты навеки распрощалась.
Тебя я больше видеть не хочу!
Уже «другую» всей душой люблю.

В ответ  Татьяна только промолчала,
Ни одного словечка не сказала.
Собралась быстро и совсем ушла.
Теперь в квартире собственной жила.
Степан продать хозяйство собирался,
Пока на «козлодроме» потешался.
Мечтал машину Милочке купить,
В квартире новой вместе с нею жить.

Татьяна время даром не теряла,
Хозяйство всё соседям распродала,
Да Евдокии долг весь отдала.
И со спокойною душой жила.

Увидя двор пустой, Степан опешил,
И голову в унынии повесил.
Теперь ему машины не видать,
Осталось только дом один продать.
Но Милочка ему не отвечала,
Прошло полгода, а она молчала.
Он к Евдокии часто заходил
И там напрасно время проводил.
Её расспрашивал, возможно, она знает,
Где юная блондинка проживает
И как туда доехать иль доплыть,
Душа вся начинает больно ныть.
Теперь себе он места не находит,
На целый день из дома он уходит.
То Милочку у Евдокии ждёт,
То в домино на « козлодроме» бьёт.
Домой его уже совсем не тянет,
Жизнь постепенно ежедневно вянет,
Не знает, куда голову приткнуть,
Не может за всю ночь никак уснуть.
Терзают его мысли шаловливы.
И как на грех вестей нет от Людмилы.
Теперь он сожалел лишь об одном,
Что без Татьяны опустел весь дом.
И, чувствуя вину перед собою,
Он недоволен был своей судьбою.
Зачем тогда Татьяну он отбил?
Когда-то сильно ведь её любил.
Хотел на суд подать, но не решался,
И в чём-то даже очень сомневался.
«Выходит, бабу я насильно взял,
Следы на теле ей пооставлял,
А если вдруг она сняла побои,
Ведь не было согласия обоих.
Не я, а друг мой это натворил,
Так издевательски с ней поступил.
А я в далёкой был командировке.
«Так покажите нужные страховки»-
И нечем подкрепить свои слова.
Плохие, Стёпа, у тебя дела,-
Не знает он с чего начать решенье,-
Спросить у друга Вадьки его мненье,
А может, сможет чем-то подсобить,
Мои задачки сложные решить».



       Часть  третья.

Даёт Вадиму срочно телеграмму:
«Друг, выручай. Распутай мою драму,
Гордеев узел срочно разруби,
Меня от пут его освободи».

Безотлагательно Вадим явился.
 В тяжёлую минуту появился.
Во всём признался другу он тотчас,
Как с Милой проводил любовный час,
Как над женой жестоко издевался.
Короче, обо всём ему признался.
И помощи стал у него просить.
Пошли вдвоём Евдоху навестить.

Евдоха  лишь Вадиму рассказала:
Татьяна как Степана разыграла,
Хотела вызнать, а потом сравнить,
Кого сильнее будет он любить.
К любовнице относятся, как к паве,
К заслуженной и всенародной славе,
К ней нежность проявляют и любовь,
«Другой» - морозом остужают кровь.
 Тогда цветок бутон свой раскрывает,
Когда лучами солнце согревает.
И человек не может устоять,
Одежду начинает всю снимать.
Тот из мужчин, кто это понимает,
На три ступени выше поднимает
Жену, а не любовницу свою.
« Тому,- сказал Бог,- счастье я даю.
Жена ему детей его рожает
И род его по крови продлевает.
Должна вся слава доставаться ей,
К единственной избраннице твоей.
Цинизм и грубость оттолкнёт любого
И даже человека дорогого.
Ты потеряешь, кто-то обретёт,
Большое счастье для себя найдёт.
Мужское «янь» находим в ветре, в солнце.
Так согревайте женщину до донца.
Не допускайте тело охладить,
Всегда стремитесь лишь её любить».

Степан продал  доставшую квартиру,
Купил себе приличную машину.
Да стал свою Людмилу поджидать
И к поезду вседенно подъезжать.
Давно их дата встречи миновала,
Но, к сожалению, она не приезжала.
Когда-то он красавцем был, пригож,
Сейчас сам на себя стал не похож.
А мысли его поедом съедают,
О женщинах ему напоминают.
Осунулся, весь как-то почернел,
Да будто чуточку и постарел.

Узнал Вадим, где Таня проживает,
Как молодая дева, расцветает,
Да с Евдокией взял и навестил,
О жизни, о здоровье расспросил.
Да начал разговор он о Степане,
Мол, сам запутался в своём капкане,
А парня надо срочно выручать.
«Я предлагаю вот с чего начать,-
Да рассказал весь план им по-порядку, -
Сначала нужно распустить огласку,
Что скоро погуляем хорошо,
Пока ещё на улице тепло.
Вадим задумал здесь у нас жениться,
Насчёт меню успел распорядиться.
Невеста прелесть! И  не описать,
А нужно самому красу всю увидать».

Услышал и Степан про новость эту.
Решил узнать, как звать невесту эту.
В округе всех он поимённо знал.
И в тот же час к Вадиму он погнал.
«Ты, говорят, собрался здесь жениться?
Ну, друг, изволь, так в дружбе не годиться!
Ведь я тебе, как будто, нечужой.
Зачем меня обходишь стороной?
Ты расскажи мне о своей невесте. 
Я  всех красавиц знаю в этом месте».
«Как звать, пока ещё не знаю сам.
А встретил я  её в беседке, там.
Мы с нею до утра проговорили.
Оказывается, мы рядом жили.
Была в замужестве, но развелась.
Муж оказался просто ловелас.
Она трудом копейку добывала,
Ночей порой своих недосыпала,
А он все эти деньги прожигал,
Любовницу свою всю одевал:
Купил из норки новую шубёнку,
Шикарную квартиру, обстановку,
Да украшенья каждый раз дарил,
С безумной страстью  лишь её любил.
Жену держал всегда лишь в тёмном теле.
Ей мужем не был он на самом деле.
Всегда жестоко, грубо поступал,
Вульгарными словами обзывал.
Обманывал – в командировку едет.
Спешил к любовнице, как белый лебедь.
Жену на голоде всегда держал,
Ходить к подругам даже запрещал.
Она сейчас со мной не прогадает.
Жаль, только никому не доверяет.
«Подонками» считает мужиков,
Уверена, что каждый есть таков».   
 «Да кто же в доме этом проживает?
Что он такую женщину не знает, -
И думает, - вот если б увидать,
О ней бы мог я много рассказать.
Да что за женщина?!»- Степан гадает
И к дому этому пройтись желает.
- Туда могу тебя я довести,
А дальше без меня ты сам иди.
 
Лишь к дому подойдя, он удивился:
В его квартире свет вдруг засветился.
«Неужто я Людмилу прозевал,
И  встретить к поезду я опоздал?»
 Степан скорее в дом заторопился,
И мигом у дверей он очутился.
Но дверь ему никто так не открыл.
«Как жаль, что ключ у ней взять позабыл, -
 Молниеносно мысль в нём пролетела. –
Ведь всё исполнил, что она хотела.
Свою жену во всём я ущемлял,
Её подарками всю забросал.
Теперь со мною встречи избегает,
Передо мною дверь не открывает.
За что безумно я её любил?
В театры, на концерты с ней ходил.
Возможно, надо мною посмеялась,
Поэтому так быстро и рассталась.
За целый год письма не написать,
Аль телеграммы срочной не прислать.
А ведь клялась, что вечно не забудет
И письма слать мне ежедневно будет.
Меня вкруг пальца обвила она», -
Так размышлял он, стоя, у окна.
А любопытство душу распирало.
Ему покоя вовсе не давало.
Так до утра обхаживал он дом,
Да с горя вновь пошёл на «козлодром».

После осенней леденящей ночи,
Уставшие смыкались его очи.
Хотя играл, как будто, хорошо,
Но мысли были где-то далеко.
- Степан, ты, говорят, с женой развёлся,
Да с некою блондинкою завёлся?
- Татьяне отдала она ключи,
Сказала ей: «С меня ты не взыщи.
С твоим Степаном вдоволь отлюбилась».
А от тебя взяла и схоронилась.
- На выдру ты Татьяну променял,
Легко такую бабу потерял.
- Пошёл бы к ней, да низко поклонился,
Всем сердцем перед нею извинился,
Мол, за измену ты меня прости.
 Да на коленях у неё проси.
- Татьяна замуж, говорят, выходит,
А он впустую возле дома бродит.
- Тебе ведь надо бить в колокола,
Чтобы к тебе вернулась вновь она.
- Когда в невесту станет одеваться,
Тогда уж поздно будет разбираться.
Ты попусту зря время не тяни,
Пока её совсем не увели.

Не выдержал Степан и удалился.
В своей машине  жить он поселился,
Потом решил Евдоху посетить,
Ещё разок о Миле расспросить.
Своей Евдоха клятвы не сдержала:
Степану всё о Тане рассказала,
Что Милы не было, и нет её.
«Любовь была Татьяны лишь всего.
Одним тобой она всегда гордилась,
Счастливым сделать всей душой стремилась,
Да, как собачка, преданна была.
Теперь и ты страдаешь и она».
И вдруг Степан пред нею разрыдался:
«Ведь как же я над нею издевался!
Постель её всегда я обходил,
Красивых, нужных слов не находил.
Мне не простят ни Бог и ни Татьяна.
Во мне скопилось множество изъяна.
Я не достоин жизни на земле.
Осталось только жариться в котле».
- Ты брось сейчас рыдать и сокрушаться.
Прощения ты должен добиваться.
Жена сумеет всё тебе простить
И горькие обиды все забыть.
От сердца только ты проси прощенье,
Тогда придёт к тебе вознагражденье.
- О, если бы сумела мне простить,
Я  стал бы на руках её носить.
- Жену для счастья Бог сам посылает,
А Дьявол это счастье разрушает.
Коль мудрость у жены и мужа есть,
То не позволят им на шею сесть.
Там, где любовь скрепляет крепко чувства,
Отсутствует там всякое занудство.
И Сатана бессилен навредить,
Любовь и счастье их навек разбить.
Спеши, Степан, своё спасать ты счастье,
Чтоб не наделать большего несчастья.
Сбрось спесь, гордыню со своей души,
На крыльях к женщине своей лети.

И «полетел» Степан к своей Татьяне,
Покаяться пред ней в своём изъяне
И вымолить прощение за всё:
За униженье, грубость, за битьё.
Его никто с объятием не встретил,
Ни двери не открыл и не приветил.
«Не уж Вадим её перехватил?
Свою жену родную упустил.
А может, он давно с ней спит в постели?
А я устраиваю канители».
Степан в бессилье на колени встал
И, головой уткнувшись, зарыдал.
В минуту горькую он вспомнил Бога.
Через него к любви идёт дорога.
Не зная, как просить, что говорить,
Бессвязные слова стал он твердить:
«О, Господи! Взгляни ты на барана!
Узри, как кровоточит его рана!
Да подскажи, с чего мне путь начать.
Иль беспрерывно мне во всю кричать,
Что у Татьяны я прошу прощенья,
И отзовись ко мне без промедленья.
Покорнейшим я сделаюсь рабом,
Пусть только впустит в свой родимый дом».
И вдруг на небе молния блеснула,
Да громом всю округу распугнула,
И, словно Бог, грехи  все стал смывать,
Степана крупным дождиком купать.
А он стоит, с земли не поднимаясь,
От мысли от своей не отвлекаясь.
«О, Господи! Ты только помоги!
Исправлю с честью я свои грехи!».
Не каждый может выдержать такое
Позорище прилюдно и смешное,
Чтоб на коленях в лужице стоять
И женщину дотошно умолять.

Вадим, увидев страшную картину,
Звонком поднял немедля Катерину:
«Сестра, сходи Татьяну разбуди,
Всю ситуацию ей объясни.
Он хочет с нею срочно помириться
И думает, что я стремлюсь жениться.
Простудится, ведь с дури пропадёт.
Скажи, к окну пусть срочно подойдёт».

Татьяна с полночи уже не спала
И первая картину увидала.
Не знала бедная, что предпринять:
Простить его, аль строго наказать.
А рана о себе напоминала,
Покоя ежедневно не давала,
Душа твердила: «Ты его прости,
В своё жилище позови, впусти.
Он сокрушается сейчас, страдает,
Да мужем любящим быть обещает.
До самой смерти будет он любить
И ради счастья твоего лишь жить».
И тут Татьяна с места сорвалась,
К Степанушке мгновенно понеслась,
Не обращая на грозу и дождь,
Прощая все обиды ему, ложь:
« Степанушка любимый, поднимайся,
По-новому жить снова собирайся».
Да, прилагая силу приподнять,
И стала в такт дождю вовсю рыдать.
Его к земле, как будто, пригвоздили,
Поднять его ей не хватало силы.
Да кое-как соседи помогли
И коллективно в дом все отнесли.

Три дня он на подушке всё метался,
Язык от жара сильно заплетался,
 В бреду, прощенья у неё просил,
Признания в любви произносил.
А на четвёртый день угомонился.
Лежал, как мёртвый, и не шевелился.
И только через три, проспавших, дня,
Проснулся он от своего лишь сна.
К Татьяне крепко он к груди прижался
И отпускать её уже боялся:
«Татьянушка, не прогоняй меня.
Я буду век одну любить тебя».
Татьяна прогонять и не мечтала,
Она выздоровленья ожидала.
Терпенье проявляла и уход,
Ждала, когда любовь и к ней придёт.
Она явилась, как пожар, внезапно.
Огнём зажгла тела и души страстно.
Не в силах были, жар сей остудить,
Голоднейшую жажду утолить.
Любовь все силы жадно забирала,
А негу, сладострастье оставляла.
И мир казался раем неземным,
Божественным каким-то и родным.
Всё гармонично и прекрасно было.
Для них, как будто, и цвело и жило.
И птицы пели только лишь для них,
И стимул к жизни укреплялся в них.
Они познали счастье  в полной мере
И для добра открыты были двери.
Где есть любовь, там места нет для зла,
Там место есть лишь только для добра.
Прощение – велико божье дело,
К нему иди навстречу всегда смело.
Умей прощать, и сам будешь прощён
И ореолом ярким «освещён».
 
    5 августа 2007г. г. Черкассы.