Я была поцелуем на русском морозе,
Скрипкой, в щепки разбитой во время погрома,
Подыхающей с голоду клячей колхозной,
На ветру шелестящей ячменной соломой,
Заплетенной сандалией древнего грека,
Петухом на проваленной крыше сарая.
Точно знаю, что я не была человеком,
И поэтому внутрь никого не пускаю.
Для закрытых - в бессмертие верить наивно.
Знаешь, Господи, свыклась - не праздную труса.
Но, когда я умру, сделай яростным ливнем,
Чтобы чистой водой напоить Иисуса.