(путешествие из «ближнего» в «дальнее» ранней зимой)
Мите Греку – с признательностью…
Как не назови – прерия или степь - для с ума сошедшей собаки
не важен окольный крюк.
По плоскости, равной двум Голландиям и одному Люксенбургу,
весело, весело ехать закутавшись (писано ради крашенного словца…)
в лохматую чернобурку,
плюя на пронзительный ветер, что выписывает куделями позёмки: «Тебе, каюк!..»
на белой-белой бумаге снега. Но,.. эта зима –братец мой– хотя не такая, чтобы
весь этот свет замело, однако… не пробежишь босиком от бани в многоэтажный дом.
Поскребёшь грудак с перепугу, коль впереди увидишь мужичишку
с расписным топором
в руках, лечащего легко, но не дёшево – тяготы персонального жития и –какие ни есть–
хворобы.
Распустилась –а надо ль тебе– то под глаз залепит, то по щеке, перекрученная пурга.
Да, чего я о грустном… Хотя беспричинная радость, присущая детям и дуракам,
предполагает хотя бы тепло костра, а не движение наших тел по слогам,
по ненаписанному ещё тексту, где кривая не выведет ни куда, зато разборчивый почерк
ценнее упавшего волоска…