Твои упрёки явно ни к чему
В отсутствие внимания и ласки.
Ты задвигаешь мне, как дятлу на суку,
Свои, по ходу, канареечные сказки.
Не я ль тебя лелеял и холил,
Не я ль дарил парфюм тебе с цветами,
Не я ль на цырлах пред тобой ходил,
И завязал общаться с друганами?
Мне о тебе вчера шепнул сосед,
Что срисовал тебя с лифтёром Мустафою.
Он мял парадный на тебе жакет,
Уткнувшись в грудь небритою ноздрёю.
Ты знаешь как порой бываю груб,
Ведь ты с огнём по глупости играешь,
Я Мустафу устроил геем в клуб,
Тот что за баней, ты же понимаешь?
Но перед этим я его пытал.
Не зверь же я - конечно с вазелином!
Тебя он, Зоя, с потрохами сдал,
Что ты была и с дворником-грузином.
Я, Зой, в натуре, от тебя не ждал...
Там у тебя Бродвей между ногами.
Я не допрыгался, а, видно, доскакал, -
Педальный конь с оленьими рогами.
Так что, прошу: меня не обессудь,
Что заказал молебен в синагоге,
Где на твою потасканную грудь
Цветы положат от грузина Гоги.
Ты, Зой, прощай, я всё тебе сказал,
Запьём разлуку нашу горькой водкой.
Соседям я со скорбью рассказал,
Что удавилася ты ржавою селёдкой,
Клянусь тебе, - я тайну сохраню.
Покойся ты в спокойствии и мире.
А на сырой могиле напишу:
«Она ушла по бытовой причине».