Я горела в страстей пепелящем огне
И тонула в предательства водах,
Сколько было событий! И всё, как во сне,
Под холодным шатром небосвода.
Ах, когда розе было совсем невтерпёж,
В поцелуй отдавала я губы,
Кто во мне вызывал страсти буйную дрожь,
Руки чьи были ласково-грубы.
Истекала голубка в томленьи ручьём,
Изнывая, хотела вторженья,
С хулиганом ей было бы всё нипочём,
Только жаркое в складках скольженье.
Тело ждало, тоскуя по ласкам давно,
По терзаниям, тисканьям жутким,
Ах, скорей бы испить сладкой боли вино,
Чтоб горели распутные грудки.
Чтоб мужчина! И в раз - ожиданья момент,
Чтоб объятия жгла необъятность,
Без конца целовал, прижимал инструмент
К розе, в ней разливая приятность.
Жажда - броситься в жадные руки самца,
На себе ощутить эти руки,
Быть в их власти с начала и так до конца,
И вкусить крепко-сладкие муки.
Чтоб хватал ягодицы и мял две луны,
По плечам, по спине шарил жгуче,
Чтоб бежали мурашек уже табуны,
Ощущенья - лавиной могучей.
Чтоб забралась под кофту, в бюстьё бы ладонь -
Голой грудкой почувствовать «больно»
И сосками - в подушечках пальцев огонь,
Я теряла бы разум невольно.
Чтоб под юбку скорее скользнула рука,
Бег по бёдрам, на попу движенье,
Сквозь материю лона касалась слегка,
Вызывая везде нетерпенье.
Чтоб под трусики пальцы, на розы бутон,
И во влажный оазис, горячий,
Ослабела б в ногах, пламенея, и - стон,
Покатился б вниз разума мячик.
О, скорей бы постель, и одежды - долой,
И под тело забраться мужчины,
Стать под тяжестью - страстной горячей золой,
И в себе ощущать его длины.
Взрыв, блаженство, улёт за возможный предел,
И расплавлена каждая клетка,
Это праздник сплетённых безумием тел!
Страсть - моя госпожа и субретка.
* * *