Я хочу научиться курить под душем
И еще прямую челку на пол-лица,
Чтоб поправлять ее без конца
Движением пэтэушным.
(Римма Раппопорт, «Хочу»)
Сейчас мне очень хочется поглупеть — стать младше и неопытнее — носить дешёвые кольца тоннами на руке и громко отвратительно голосить на улицах о новинках и о любви, не думать о смысле жизни и о судьбе, ощущать перманентно спирт и огонь в крови и прибавлять при знакомствах пятёрку лет, делать безумства, верить, ходить с ума, удивляться всему, рождать миллион идей, чтоб гордиться, если что-то — да я сама! и чертить узоры тайные на воде.
Я бы очень хотела — может быть, вот тогда я могла бы ещё отчаянно быть с тобой, быть твоей, метаться рьяно по городам и восторженно вместе слушать морской прибой. Я могла бы, милая девочка, всё отдать за глаза твои, словно море, — почти роса, но как ни странно, знаешь, в моих годах я уже этот опыт переросла. Это какой-то бич — и моя беда: я себя чувствую слишком старой с тобой вдвоём. Нас разделяют года — это странно, да: мы одинаково мало с тобой живём, но я ощущаю такую тяжесть от этих лет, а ты так легка, так открыта желанью жить!.. Просто не стоит. Я для тебя — билет в серую скучную будничность. Ну скажи, зачем тебе этот творческий кавардак, усталость от иллюзии и потерь, от того, что что-то вечно идёт не так и что я открываю хронически чью-то дверь, не разобравшись толком, куда иду? А ещё: я буду не сильно тебя любить. Я честна. Ты напророчишь себе беду — так что иди и больше не говори мне ничего. И вот ещё: не пиши. Ты же знаешь, что я отвечу, но что с того?
У меня атрофия души. Я устала жить с моей вставшей на место правильной головой.
Ты лети, моя милая, — смейся, люби, греши и отчётливо помни: боги всегда с тобой.