Все так спокойно с виду. Но перебирая в руках четки, я считаю секунды.
Я не знаю с каких пор я стал поклонником Будды...
Я жду тебя. С пяти часов вчерашнего вечера.
Ощущение такое, будто я убиваю не время, а человечество.
Просто сижу на стуле и жду.
Я куда-то должен был идти. Но никуда не пойду.
Потому что я сижу на стуле и жду.
Ты, наверное, занята. Наверное, тоже кого-то ждешь.
Ты придешь часов в двенадцать,
А, может быть, вообще не придешь.
Еще только четыре пятнадцать
Ничего. У меня много времени и мало сил.
Я уже два дня не ел и не пил.
Потому что ожидание не дает мне сдвинуться с места.
А может быть, это просто тоска по детству?
Ранней юности, когда я считал тебя лучшей подругой,
Когда мы даже некоторое время любили друг друга,
Но оставили это втайне даже для нас самих,
А может быть, мы тогда просто стали глухи?
Время знает ответы, но я убиваю его в бреду:
Я просто сижу на стуле и жду.
Я жду не нового рассвета, не новой звезды,
Неосторожно упавшей с неба,
Не нового прилива холода или темноты,
Не появившегося в руках кусочка хлеба.
Нет. Мне это не нужно. Не нужно монохромной ежедневности.
Если в моей жизни и есть какие-нибудь ценности,
То их список ограничивается тобой.
Я не знаю: четки меня греют или я грею их рукой.
В моем кабинете так холодно, что уже не поймешь.
Интересно, а ты тоже так подолгу ждешь
То или того, что или кто способно или способен соответственно
Дать тебе сил продолжать твой путь?
Если да, то со с его стороны довольно безответственно
Так относиться к столь божественному существу.
Страннно. Я задаю тебе вопросы в нелепом сочинении,
Которое ты даже никогда не увидишь, и тем более не прочитаешь,
Но когда я пишу - меня меньше терзают сомнения,
Потому что кажется, что ты все это теперь знаешь.
А может, взять и посвятить этот стих не тебе, а бумаге?
Она-то точно, читала, слышала, видела, ощущала...
Ей хорошо знаком дождь теплых слез, замерзших в полете,
Она знает, что звучит в каждой написанной мной ноте,
Потому что она знает, что такое огонь, вода и лезвие кинжала.
Я говорил ей, показывал. Она не сопротивлялась и не спорила.
Это слишком не похоже на тебя. Ты бы такого делать просто не позволила.
И поэтому я Тебе пишу и посвящаю это стихотворение.
Здесь вообще нет ритма, зато много откровения,
(Кстати, интересно, что это слово
Одновременно похоже и на кровь и на открытие)
Здесь много свободы, здесь нет тюремных смотрителей,
Вроде твоего имени, которое приходит вечером в полвосьмого
И следит за мной, не дает спать, не дает работать, балуется со светом,
Точно так же происходит и с твоим портретом.
Наверное, я постепенно схожу с ума. Бесполезно сопротивляться.
В итоге ведь все равно когда-нибудь сойду.
Потому что сознание когда-нибудь решит просто сдаться.
Потому что я просто сижу на стуле и жду.