Какие-то ангелы или даже, возможно, боги
бьют времена отчаянно на непрямые осколки.
И доходя намеренно до состояния грогги,
красят весь мир, им вверенный, в ярко жёлтый.
А проходящие годы или, возможно, минуты
не торопясь, раздумчиво и весьма умело,
посередине города, без маеты и смуты
красят виски и бороды в нежно-белый.
Мимо идущие мысли или, возможно, чувства
пачкают ежедневность в монашеский грязно-серый,
необратимо быстро переводя искусство
в уничтоженье смысла, в уничтоженье веры.
Кто-то седой и страшный, ведущий учёт происшествий,
сердце, гортань и душу сжимает рукою властной.
Он, пополняя список обычных моих сумасшествий,
красит две трети жизни в мутный кроваво-красный.