Купили мы как-то жилье. Ага. Комнату в общаге - со всеми прилагающимися к ней удобствами. Тут тебе и общий санузел, как говорится, и соседи веселые, и прочее. Все, как полагается.
А с соседями нам повезло особо.
Колоритные такие попались соседи-то.
В комнате напротив живет (постоянно, с пропиской) старушенция. Не то, чтобы сильно, не периодически она за воротник закладывает, и отнюдь не салфетку. А так ничо. Тихая такая бабка, как английский шпион. Ходит, ходит всюду, ото всех дверей имеет ключи ( я имею в виду служебные помещения, подсобки, старые санузлы и т.п.), и всюду сует свой нос.
Бабка эта, увидев нас, несказанно обрадовалась, ибо лица наши показались ей образцами интеллигентности и ангельской добродетели. А они, английские шпионы - они, вообще-то, не склонны заводить дружбу с соседями (с потенциальными противниками, между прочим, да-с!).
Например, пару в 102 она не любит всем своим англошпионским сердцем, и ведет с ними войну. Наверное, колониальную.
Ну, пара эта, откровенно говоря, виновата сама! Мало того, что образована она воспреки всем традициям английских шпионов, посредствои вопиющего мезальянса - ему 18, ей 32, но пьют на равных, - так еще и темпераментом не обижена!Это ж коррида! Это ж вулкан страстей!
И обычно этот вулкан прорывает часов этак в 12 ночи, когда дама идет в туалет ( в течении дня дама в туалет почему-то не ходит. Она вообще не выходит из комнаты, и английский шпион подозревает, что дама ходит в туалет в комнате, в ведро). Кавалер мгновенно запирает дверь на ключ, и дама начинает греметь кастаньетами и бодать препятствие, заглушая все сигналы английской рации. Бабке это не нравится. Бабка начинает испанцев травить и поносить (помнится, у англичан с испанцами вечно какие-то терки, воно, и испанская Великая Армада затонула). Но темпераментные недружные любовники против бабки объединяются, и она неизменно бывает ими бита, и теперь уж её флагман идет ко дну. В свете этих поражений бабка мечтает о крепкой каолиции с известным сильным союзником ( т.е. не с квартирантами, а с собственниками). И тут - мы! Бабке мы, напомню, понравились. Ну, бабка возьми и соври испанцам (в устрашительных целях), что мой муж работает в прокуратуре (в испанской инквизиции).
Судя по его виду.. гхм... лысый татарин, бреющий голову, смуглый, вальяжный и толстый... он больше напоминиает моджахеда, а когда наденет черные очки - так и вообще кажется, что сейчас крикнет "Аллах акбар!". Но что мы знаем о прокурорах и их досуге....
В общем, так или иначе, а испанцы поверили!
( Но до начала этой истории я этого не знала).
И вот как-то одним летним жарким вечером, часов этак пять, когда окончена практически сиеста, являюсь я - убираться в комнате после оштукатуривания стен.
На мне розовое турецкое платьице до манд... хр!! - короткое, на ногах - босоноги с 12-сантиметровым каблуком, руки в серебряных кастетах. Походка от бедра, томное выражение лица, и раскачивающееся ведро на брезгливо оттопыренном пальчике.
Прокурорша полы пришла мыть, ога.
Коридор как вымер.
А мне все сразу не понравилось.
Видимо, англо-испанская война перешла в фазу партизанской и испанцы подложили мину бабке под дверь. Другим словами - нассали.
Сия мина, на расстоянии убивая все живое своим фаном, поразила нежные прокурорские ноздри мои, и я заметалась с криками по коридору, названиявая своему прокурору, сию минуту требуя от него, чтобы он надел свой пояс смертника и явился сюда.
- Это ужас! - орала я. - Это бомжатник! Тут воняет!
Ладно; поорала, пожаловалась, и пошла мыть полы.
Мою.
В разгар уборки в дверь вежливо постучали. Я дверь открыла.
Это был сосед справа, свежеумытый по поводу вечернего пробуждения. Видимо, шум прокурорской проверки потревожил его сон. Кто он по национальности - не ясно. Вроде не испанец, но и не англичанин - бабку, как я поняла, тоже не любит. Наверное, немец - судя по его любви к чистоте и вечерним умываниям.
- А вы, значит, соседи новые, - доброжелательно улыбаясь, произнес он. - Сами решили делать ремонт?
Этот вопрос меня немного удивил. Тогда ж я еще не знала, что я прокурорша, и что ремонт мне должны делать зеки. Ну, по меньшей мере, до сих пор мой прокурор просто платил денежку рабочим, и они, сами собою, без его прокурорского присутствия, вставляли дверь, проводили воду... Соседи нас практически и не видели.
- Сама, конечно, - ответила я, гневно скорчив свое прокурорское мурло. - А кто ж еще?
Видимо, я из тех прокуроров, которые полагают, что если хочешь, чтоб работа была сделана хорошо - сделай её сам.
Вот убей бог, не помню как...а! Значит, как мы вышли на тему международного конфликта-то!
Это ж немец, сцуко, мне все эти англо-испанские страсти описал.
Я же спросила гневно, чем это так воняет - хотя ответ был очевиден, англо-испанской миной под дверями англичан... хотя, думается мне, датая абка сама могла окопаться и обмотать все вокруг колючей проволокой...
- Не знаю, чем, - ответл недогадливый немец ( да ты чооо?!) . - Эта бабка - она пьет.
Я тебя не спрашиваю, чем она занимается, сцуко! Но сосед вдохновился: и речь его звонкой барабанной бробью, как на пионерской линейке, потекла в мои разверзстые прокурорские уши.
Он и рассказал мне в подробностях о корриде и театре военных действий, да и на саму бабку (тук-тук!) наябедничал. Мол, ходит она... и ходит.
Я не понимала причину этих жалоб. Я что, должна мужичка этого оградить от свистящих пуль?!
Я ж тогда не знала, что я - прокурорша.
Короче, это был первый донос. Выслушав гневное прокурорское "да ментам всех сдать к чертовой матери!", сосед кинул еще один камень:" Да уж куда только не звонили!"
- Плохо, значит, звонили! - ядовито заметила я. Сосед сим удовлетворился и смылся, окрыленный. Он расчитывал, что наша доблестная полиция накроет ненавистного англицкого шпиона, и он перестанет подсматривать в замочные скважины.
Потом я снова намывала полы и ни о чем таком не думала.
А когда вышла с ведерком воды в коридор...
В коридоре больше не воняло. Вот не знаю, как им это удалось, но бомжацкий цепкий запах был устранен. В дверь старухи стучала какая-то женщина - я её даже толком рассмотреть не смогла. При моем появлении она начала истерично выламывать дверь из косяков, просясь внутрь комнаты, и наверное, выломала бы всю фрамугу, если б ей не открыли.
Минное поле под дверью англичан было спешно ликвидировано точечными ударами.
Испанцы с зубными щетками наперевес (???) следовали в умывальную комнату, мило улыбаясь мне. Особенно старалась дама, пропитая насквозь. Кажется, я поняла мысль испанца: он просто хотел выгнать её из дому, и улучшал момент - когда она выходила. Поэтому-то и выходила она редко...
Некто, заглянувший в нашу секцию, поспешил удалиться, да так стремительно, что я на своих шпилях не успела рассмотреть, кто это был.
Соседи щеманулись от меня в разные стороны, как тараканы...
Крайне озадаченная таким поведением совершенно не знакомых с моим темпераментом людей, я позвонила своему прокурору.
Ну, звонила я в основном поругаться. Меня не устраивало качество и темпы произведенных им работ.
Высказав все, что хотела, я затронула тему испанцев и жалоб на бабку.
- А-а, - ответил прокурор. - Это они все воюют?Бабка же им сказала, что я в прокуратуре работаю. Я их раз видел в умывалке, подошел посмотреть, что хоть за люди-то. Так они сразу начали отмазываться:" Ты бабку не слушай!"
- То-то от меня все соседи щемятся... - тут до меня дошла причина такого мертвенного оцепенения в коридоре ( а я снова была как в вакууме, соседи попрятались). - Ну, ладно... прокурор так прокурор... и если ИНКОГНИТО НАШЕ РАСКРЫТО!!! Значит, ЖИТЬ ИМ БОК О БОК С ПРОКУРОРОМ!!!
Прокурор - так прокурор...
А хорошо быть прокурором!