Призрак

               

В душе её не просто пустота,
А что-то вроде вьюги из металла.
И почему душа её пуста?
Спросите карфагенца Ганибалла,

Спросите птиц, что режут небосвод
Крылами, цвета неземной лазури,
Спросите барда, что всегда поёт,
И пистолет, что сплёвывает пули…

Но не ответит вам никто вдали,
И не ответит вам никто из близких.
В душе её волнует ковыли
Счастливый ветер пустошей каспийских,

В её душе волшебная печаль,
И песня звонкая, что никогда не пелась…
И ей всегда кого-то очень жаль,
И много дел ей сделать не успелось.

Любовь её робка, как плеск волны,
Что в штиль ласкает брег материковый,
А гнев её – натянутей струны,
И стон рождает яростно-басовый.

Всё у неё так сложно «навсегда»,
Нет простоты, терзаньям нет предела.
Как трудно ей любви ответить: «Да!»,
Как боязно поддаться зову тела…

На волю рук, волнующих металл
Душевной вьюги, не отдастся ныне…
Идёт одна... Жесток её вокал,
Как жажды стон в расплавленной пустыне…

Как призрак позабытых пирамид…

Чингисханыч, опус 187.