Июльским маслом писана картина:
Стою в обнимку с девушкой Мариной.
Вот-вот к причалу грузный пароход
С пыхтением одышливо подкатит,
Марина, на груди отдернув платье,
Мне в ушко чушь прекрасную несёт.
День убывает. Море убывает,
Осклабившись, в гримасе обнажает
Скал редкозубье. Вспенен, бесноват
(Как ветреное платье на Марине
Как молодой мускат гемоглобина)
На редких скалах розовой закат.
О, панорамность писаной картины:
Разнузданная Ялта, серпантином
Дорога, ночь, гостиницы причал,
На страстных нас упавшая портьера…
И после, до рассвета в дымке серой
Марине «чувства добрые я лирой пробуждал».
Жизнь убывает. Да, и так бывает.
Как календарь худеет, исчезает,
Как в банке с георгинами вода,
Как айсберг рафинада в чашке чая,
Как разлюбивших - клятвы, обещанья
Как свет в оконной рамке… вот тогда
Посмотришь долгим взглядом на картину…
Ба… это ж я, та девушка Марина!
Вино, кино, купанье в неглиже…
Как бабушка сказала б: «стыд и срамень»,
Постой, а кто тот поэтичный парень?
Какая на хер разница уже…
Жизнь убывает. Мудрость прибывает,
Платона, Кафку, Фрейда прибивает
К пустынным берегам. Но ищет взгляд
(Увы, не Пенелопы, не Минервы,
А прежний взгляд мариноокой стервы)
тот на мускате розовый закат.