Поэма
Мне дед завещал этот бор,
Когда черемшу рвать ходили.
И тихий его разговор
Высокие сосны ловили.
Стонали под тяжестью ног
Гнилые – не бревна, настилы.
Не верить я деду не мог,
Что люди здесь некогда жили,
Что бревна во ржавой воде,
Где выскочил хвощ, как метелка,
Мостом называл Осип дед,
Когда мы спускались с пригорка.
- По ним, по мосточкам крутым,
Под вышкой, где глаз на прицеле,
На снег – по дорогам пустым,
Казалось, пришла вся Расея.
Она приплелась и легла,
Ушла под болотную тину.
Тайга ей чужую была.
И вечность бедняг поглотила.
Листвяг дед потрогал рукой,
Топориком стукнул по веткам.
- Сворачивать будем домой,
Шагай потихонечку, детка.
Вот этот листвяг молодой
Последним звеном будет в доме.
Построю избенку. Зимой
Один стану жить на покое.
Порадуй, уважь старика,
Присядь на развилке дорожки,
А я черемшинку пока
В мешок соберу на окрошку.
Зайдем в дикий сад за бугром?
Сейчас он в цвету небывалом.
А раньше – бараки кругом.
И это историей стало.
* * *
А слева, в тридцатые, помню, года
Базар здесь гудел. Все посгнило.
И все захватила свидетель-тайга.
Сибирь стала многим могилой…
За что присылали в морозы людей?
Не смели спросить. Все молчали.
Здесь строилось много тогда лагерей.
В тайге всюду вышки стояли…
Высокий, седой, словно лунь,
Размашисто шел дед и бойко.
Из множества лиственных струн
Искал дед бревно для постройки
Глазами, где зоркость и мысль
Сплелись в неразрывные нити,
Смотрел он в далекую высь
И в прошлое, что не забыто.
* * *
В могучей и крепкой ладони его
Лежала ребенка ручонка,
По клеткам, наверно, тепло, и добро,
И память врастали в мальчонку.
Истории ссыльных, их жизнь, бытие
И песни- печальнее вьюги,
Под скрипки берез, под лазурь в вышине,
Где гнезда сплетали пичуги…
Сегодня я снова в сосновом бору:
Играет листвой дерзкий ветер,
Сбивая с сосновых иголок слезу,
Что дождь озорной поразвесил.
Я помню болота, тропинки в лесу
И скромные русские хаты,
Я бережно в сердце ту память несу,
Сквозь годы несу все, что свято.
2000 г.