Это не моё стихо, это Ласа
Огонь подступает... Скорей бы: там дальше тьма,
И ветер навстречу, и можно дышать всей грудью.
Очнулся. Простите, шестой черновик письма
Не станет письмом: две недели гонцов не будет.
Меж бредом и явью - мгновенья блаженной тьмы.
С вина я так не хмелел, как от сонного зелья...
Подумалось странно: а с вами не так ли мы
О горьких годах забывали - в часы веселья?
Становится холодно - осень сдаёт права.
У вас-то, я слышал, уже выше крыш сугробы...
Вот я и придумал: теперь, зазнобит едва,
Представлю себе - и глаза ни к чему закрывать -
Что ночью в горах заплутал - по дороге к вам...
И легче. И - верите? - я даже рад ознобу.
Не я - это Город в жару... На моём кресте
Я слышу, как стонет, плывёт и крошится камень.
Ваш Город - он бредит во мне... оттого я здесь.
А вы далеко, слава богу, - неважно, где -
От губ его - улиц, от щёк его - площадей,
Избитых нещадно солдатскими сапогами...
И - нечем дышать. В полушаге всего - окно,
Но сшит и спелёнат - местами и зашнурован.
Опять потянуло палёным... опять темно...
Удар! - и булыжник плавится под спиной,
И древний собор наклоняется надо мной,
И небо в глаза затекает волной багровой.
Но время щадило - слезой по щеке текло:
Откроешь глаза - говорят, что прошли недели.
Не помню... То жгло, то студило, то снова жгло...
Позвал лишь однажды: уж очень худо пришлось -
И слышу... прохладно ложится ладонь на лоб.
Смотрю - вы сидите вот тут, на краю постели.
Сутулитесь... Раньше я этого не замечал!
Да вы ли? Великий насмешник? Правитель? воин?..
Убитого горем отца разглядел сейчас:
Такая февральская стынет в глазах печаль...
И груза утраты на сгорбленных ваших плечах
Я ни облегчить, ни принять на себя - не волен...
"Творец дарит щедро, крупицу у нас забрав..."
Да. Песню и руку. По мне - забирал бы обе!
Такое накатит - особенно по вечерам...
Чем вас одарили, лишив и земель, и прав?..
Я петь не смогу. Но я буду читать вам, граф,
Хотите? И спорить... На это ещё способен.
Шучу - по привычке... Везет, мол, - ни рук, ни ног,
Но главное - цело... А братия смотрит косо.
Себе: "Если что, ты бы смог удержать клинок?
Ну пусть, а ударить? Не смог бы. Не ври - не смог..."
Здесь в келье по стенам рядами висит чеснок -
Ещё прошлогодний, в длиннющих - до полу - косах.
К чему я о нём... Вот. Когда меня призовут,
Я с радостью стану любой среди тех головок.
Остёр был когда-то... Но это давно - наяву.
Сострить - чей-то сдобрив обед... Я лишь тем и живу,
Что жду: вы вернётесь. Я помню - вы дали слово.
Как это случится... подтает небес слюда -
И мне бы услышать, что вас отпускают горы,
Из жаркого марева вырваться к вам - когда
Вы Осень введёте невестой в ваш добрый Город.
Хотите подарок? Я шлю вам букет из трав -
Из горьких и пряных - и пьяных! - дыханье Юга.
Нет клятвы меж нами - и я не пишу "мой граф".
Какое мне право поставить в письме - "мой граф"?
Но именем с вами мы дважды едины, граф,
И, если бы смел... я бы с гордостью звал вас другом.