-1-
И смолкнут конские копыта
в траве высокой. За холмом
такая даль тебе открыта
и ширь распахнута притом.
Степное рваное пространство –
в непостижимых миражах,
где солнечных протуберанцев
ковыльный принимает прах.
И высохнув от жгучей воли,
и ветер горечью промыв
перекати веселым полем
все думы скорбные твои
покатятся по скифским тропам,
родня чужие языки,
где узкоглазая Европа
рубины из твоей руки,
опалы, серебро и злато –
все примет, преданно любя…
… чтобы потом назвать «пархатым»
и на кресте распять тебя.
-2-
Не скифы мы, не азиаты мы.
Века прошли. Коленопреклоненно
среди сибирской вековой зимы
звезда Давида на сосновых кронах
сияет кровью пригнанных отцов,
сверкает плачем оскверненных женщин.
И выдает меня мое лицо,
мой облик носом праведным увенчан.
И тянут дружно сети рыбаки,
калымский край прияв обетованно.
И Ривка чистит рыбу у реки,
не брезгуя по-русски словом бранным.
-3-
Звезда над соснами и степью –
пустыни брошенной звезда.
То ветер облаками треплет,
то светом гасят города,
то задувают, то скрывают –
не ко двору, не ко стране.
Но не случается другая,
другому – может быть, не мне.
И обмирая в иглах сосен,
вдыхая горькую полынь,
я так печален, так несносен
как эта стынущая синь,
где, не скрываясь, не скудея,
осколок крови голубой
звездой на сердце пламенеет
и выжигается звездой.