«Истинно! Необратимы
мысли», -
промямлил тогда хорёк.
А я оценивал шкурку,
А он мне еще изрёк:
«Воля твоя – непререкаема,
Исполненье ее несложно,
Иначе и невозможно.
Судьба непреложна».
Ладно, - ответил я.
Так и поговорили.
Вёльва, в тиши земля
соком пенится.
Исстари неопровержимы
Числа.
«За голову два куска».
Невозмутимы Чистые.
Слегка возмутим тут я.
Естественно – невозмутимый,
Бесстрастный,
Несоизмеримый
И все еще
столь нелюбимый
собой.
Несравненна дорога
Из хляби
Да на постой
Человечий.
Оглушающа красотой
Предвкушения
Вечного.
Но кто ж упомнит все
Кроме хорька того –
Подневольного.
В общем, на полтора купца
ныне земля невесомее.
Вёльва, если не я – господь -
Нет бездомнее
Мира
На паперти.
Искони неотторжима
слоистость.
Неискоренима
Что ли
Человечность
Во мне?
Ветвисты пути к покою.
Особенно для хорей.
Тем развлекаюсь.
Расплескано
Предчувствие
Моря.
Собранность -
От корней
И до вершины ясеня -
Непреходяща
В своей
На меня
обреченности.
Вёльва, утешающе ли
Разнообразие
Форм?
Недостижимы Высшие.
Испокон –
Беспокойно на днище,
Когда достижим здесь я -
Естественно, недостижимый,
Разбросанный,
непостижимый
И все еще столь
Нелюбимый
Собой.
Нет во мне красоты
Более той –
Обезмолвленной.
«Неисповедима
Воля твоя.
Остальное все - не подвох -
Лепет детский», -
И хорь издох.
Славно, – подумал я.
Так и поговорили.
Вёльва, в тиши –
земля.