Просто взрослая.
Теперь другие приоритеты.
Другие люди, с короткими волосами.
Важно не то, как мы одеты, а то,
как мы можем одеться сами.
Вспоминаем годами
старых-школьных, но
не звоним.
И уже не больно
выкидывать навсегда из прошлого тех,
кто оставил нам что-то
хорошее,
заменяя их кем-то другим.
Мы, как деревья,
корнями вросшие в города
чужие. Мы все такие.
Мы все такие.
Самообманщики.
Самопредатели.
Не заработали, но потратили.
Господи, выдай кредит на счастье,
пожалуйста,
выплесни свою манну -
это самая жадная жажда.
Сегодня мы все на выезде.
В аду заняты даже верхние боковые,
а райский св -
не каждому по карману.
В этом грохоте страшном
уставшие тащимся -
недотрупы и полумумии -
добраться бы до могилы.
И вдруг изнутри
ломает рёбра, рвется, мечется
что есть силы.
И вдруг выскочит и
со всей мочи
бъётся о стёкла поезда
теплый комочек,
маленький очень,
просит, чтобы его отпустила.
К тебе хочет.
Плачет. Грохочет.
Кричит.
Пассажиры в панике:
"Сойди на станции, кровоточит.
Иди! Зашивай! Лечи!"
Больно. Очень.
Мой милый комочек,
ну, не стучи, пожалуйста, не стучи.
Успокойся или же окончательно
выскочи.
Как жаль, что тебя нельзя просто
выключить.
...
Вспомнить.
Отвернуться к стенке и
подрочить.