«Натянут лук, в мое нацелен сердце.
Стреляй же, воин!
В решении своем не сомневайся.
Ты видишь – я спокоен.
Но ходуном твои гуляют руки,
и засуха парит над головою.
Стреляй же, воин! У стрелы есть жало.
Господь с тобою!»
Стрела слетела. Рядом рухнул левит.
Ты, содрогаясь, выпустил другую.
И снова мимо. Кто твою отводит руку?
Израиль плачет и Израиль ликует!
Стреляй же, воин! С именем Ваала
во исполненье воли Иезавели.
Но лук опущен и стрела в колчане.
А за спиной песчаные метели.
То засуха грядет. Илье-пророку
не суждено мастеровым остаться
и финикийский кедр пускать на мебель.
Стрела отведена. Пора расстаться
с сомненьями и выбора не делать.
И просто верить, не меняя веры.
И воскрешать погибели угрозу
от засухи, от голода без меры
ниспосланного свыше. Кто сильнее
Ваал или Тебя Пославший? Время
страдания разложит все по полкам.
Но как, пророк, скажи, но как быть с теми,
кого Великий Голод съест до срока
сумевшим выжить в назиданье?!
Ведь не иначе холокост ниспослан
в твоем, пророк, зловещем прорицанье?!
Стреляй же, воин! Но стрелу отводит
Его рука – забота о пророке.
Пророк грядет, исполнен грозным Словом
в отпущенном Предназначеньем сроке.