Если бы я родилась в пятом веке
В Британии,
Я носила бы длинные платья,
На войну отправляла бы братьев,
И в тайне сама бы тоскливо мечтала
Отправиться в дальние странные страны,
Увидеть русалок и древних драконов,
Горгулий, циклопов, китов и грифонов,
На верном коне проскакать сотни миль
И полностью спутать, что сказка, что быль.
Хотела б отстричь я метровые косы,
Пустить их по ветру с высокой горы,
Смотреть, как уносит их в дальние дали,
И думать, что так же уносят мечты.
Я Богу молилась в огромнейшем храме,
Похожем на крепость из грубого камня.
Сквозь узкие окна в глаза б мне вонзало
Лучи свои солнце.
Сквозь это оконце
Я видела стрелы Божественных армий.
Тайком пробиралась бы я в оружейню,
В доспехах искала б свое отраженье,
Стучала бы перстнем по шлемам и латам
И слушала музыку дальних сражений.
Когда мой отец шел войною на брата,
Я Бога молила, чтоб дал нам прощенье.
Но только не в храме из мрачного камня -
Я с Ним говорила в лесах и ущельях.
Сбегая под страхом быть пойманной стражей,
Я б, взяв острый меч, часто пряталась в чаще,
Срубая с деревьев еловые шишки,
Я в мыслях неслась к той мечте, что всех слаще:
Не целые дни проводить мне за прялкой,
Не косы плести бесконечно, бесцельно,
Я Бога просила, чтоб Он даровал
Судьбе моей - смысл, душе моей – рвенье.
Чтоб дал Он сраженье и поле для битвы,
Такое, где Он оказался б прославлен.
И если уж муж обязательно нужен,
Чтоб в сердце лелеял он эти же планы.
Я б смело забралась на верх дикой ели
И, ветру подставив веснушчатый нос,
Я Бога молила о смысле и цели,
Я б вечно твердила Ему свой вопрос
О чем-то пугающем, мне непонятном,
О чем-то святом, и великом, и вечном,
А после быстрее бежала домой,
Смотреть, как во тьме зажигаются свечи.
А мужа мне все же отец бы нашел.
Им стал бы немного беспечный рыцарь,
Чуть вздорный, но только не слишком пустой,
Не тот, кому лишь бы поесть и напиться.
Ко дню нашей свадьбы он мне подарил
Борзых для охоты на дикого зверя.
А я изучала стратегию битвы,
Чтоб мог бы он мной пред другими гордиться.
Он звал бы к нам в замок филидов и бардов,
И страшно любил их занудные песни.
Меня он дразнил, когда мимо стреляла.
Ну что ж, и пускай, не могу терпеть лести.
Отправившись в дальний поход или битву,
Он бодро махнул мне мечом на прощанье.
Он слал бы в подарок мне странные вещи,
Кинжалы и перстни из черного камня,
А барды слагали б о нем свои песни,
А я бы кормила их мясом кабаньим.
А ночью, когда потухали все свечи,
Я, взяв по привычке меч мой двуручный,
Кралась бы за замком в дремучие чащи,
Рубя по дороге трескучие сучья.
И там, на опушке, у сломанной ели,
Я, встав на колени в мохнатые листья,
Молила бы Бога о рыцаре смелом.
А ель бы бросала в меня свои кисти.
Я Бога молила средь вечных деревьев,
На меч оперевшись рукою в браслетах,
Молила, чтоб муж мой был смелым и честным,
Как раньше молилась о собственном рвенье.
«Так вот мое поле, так вот моя битва, -
Подумалось мне бы тогда между делом, -
Сидеть у окна с замиранием сердца,
А ночью молиться о рыцаре смелом».
Вернется он снова в ушибах и ранах,
И я, как всегда разозлившись от счастья,
Коня оседлаю и выйду навстречу,
Забыв приодеться в красивое платье.
И все же когда-нибудь мне надоело,
Когда-нибудь я бы свой нрав не сдержала.
Услышав о мужа тяжелом раненьи,
О близком паденьи,
Врага приближеньи,
О саксов вторженьи в Британские земли,
Свой меч прихватив, я бы в стан ускакала.
Его я нашла бы почти без сознанья.
Увидев меня, он слегка разозлился,
Потом безуспешно пытался подняться,
Но сил не найдя, на колени свалился.
Я встала с ним рядом,
Колени склонила
И Богу в молитве его отдала бы.
Нет, я никогда не умела прощаться.
Как брата, за плечи его обняла бы,
Сказала: До встречи, я буду сражаться.
Я, косы забрав и поправив забрало,
Окинула б взглядом потухшие лица.
О, я бы нашла для них нужные речи
О Боге, о вере, о раненной птице,
Что в небо взметнется, почуяв свободу.
Не даром воспитана я на легендах,
В крови моей было бы пение бардов,
А саги о битвах – моей колыбельной.
На этот раз саксов бы мы победили.
Они бы ушли в свои мрачные земли.
Но каждый из бриттов, хоть праздновал шумно,
Увы, понимал бы: уйдет наше время.
Я с рыцарем верно вернулась в наш замок.
В себя чуть придя, на локте приподнявшись,
Он сделал попытку шутить бы, как раньше,
А я смыла кровь с моих рук, рассмеявшись.
Я ночью сидела бы у изголовья
Кровати его и пыталась молиться,
И слушала шум за окном беспокойно,
И пристальным взглядом следила за стражей,
Что пост свой несла на стене у бойницы.
До нас долетали б неважные вести:
Язычники грабят христианские храмы.
Мой рыцарь не мог усидеть бы на месте.
Едва затянулись бы прежние раны,
Слуге приказал бы начистить доспехи.
Хромая, на руку мою оперевшись,
Он строил бы с жаром военные планы.
Вассалов созвал бы,
Коня оседлал бы,
Послушал бы бардов призывные песни.
Нет, я не пыталась его урезонить.
Я знала: сражаться для нас – дело чести.
Его отправляя в далекие земли,
Я знала, что он, может быть, не вернется.
Но сердце мое было б твердо и тихо.
Гораздо важней – от суда он спасется.
Как брата за плечи его обняла бы.
Нет, я никогда не умела прощаться.
Он сжал бы мне руку, как воину в битве,
Хотел бы заставить меня рассмеяться.
Его не держала и слез не лила бы.
Сама бы хотела я с ними сразиться.
Но он бы меня не пустил ни за что бы,
И взглядом его проводив, я ушла бы
Обратно в наш замок, и встав у бойницы,
Как лук натянув свои силы и нервы,
С высокой стены я пускала бы стрелы
Молитв к всемогущему Богу вселенной.
И я не боялась бы смерти нисколько,
Я помнила – тело, увы, наше бренно.
Щитом мне была бы уверенность в том,
Что наша душа остается нетленной.
Из рода была бы я старого Койля,
Читали мне на ночь стихи Анейрина.
Готова была я пойти с мужем в поле,
Сражаться могла бы я с ним в одном стане.
Ничто не заставило нас испугаться,
И враг не сумел поразить бы нас в спину.
Ведь в венах у нас текла кровь храбрых кельтов.
Стихами о верности, славе и чести,
Мечтами о том были сны наши полны.
Но Бог мне назначил другое служенье:
Я встала в проломе стены у бойницы,
Как рыцарь – мечом, я сражалась бы сердцем.
Как воин – стрелять, я бы стала молиться.
Не лук, и не меч, и не храбрые кельты,
Один лишь Господь был моим упованьем.
Стреле дал Он меткость, клинку дал Он силу,
Он смысл дает и мечтам, и страданьям.
Прошло много лет, может быть, проиграл бы
Храбрейший народ мой войну в этом мире.
Быть может, я стала вдовой одинокой,
А муж мой погиб бы в каком-нибудь Шире.
Возможно, никто никогда не узнал бы
О стрелах, летящих к божественной цели.
Но время прошло, и мы встретились снова,
И, стоя в сияньи у Царского трона,
Мы молча взирали, улыбки не пряча,
Но нет, не в глаза бы друг другу смотрели,
Мы оба смотрели в глаза Принцу Крови.
Как прежде связала нас общая битва,
Из лука стреляя в одном направленьи,
Мы так же сплелись бы в одном созерцаньи,
Узрев пред собой свет Небесного Лика.
Как были бы в битве земной мы едины,
Так в Небе слились бы в одном поклоненьи.
09.08.2012.