…Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по-старому,
Преображение Господне.
Сон приснился нынче утром, накануне праздника. Не думаю, что в нем есть что-то вещее. Поискав по мыслям и впечатлениям минувшей недели, можно собрать почти все кусочки, из которых он сложился.
Приснилось, будто я где-то за пределами нашего Отечества. Что-то похожее на лагерь для перемещенных лиц. Большие комнаты, кровати уставлены так, что трудно пройти, ветхие одеяла. Раннее утро тихо светит в огромные окна. И на сердце спокойно, хотя я нахожусь здесь явно не по собственной воле. В комнате никого. На моей кровати, под подушкой, обнаруживаю сумму денег – тысячу евро в больших и маленьких купюрах, соединенных скрепочкой. Плата за работу, к которой привлекается народ в лагере, и я в том числе. «Смотри-ка, здесь будто и не воруют», – думаю, на всякий случай ища, как бы их получше спрятать на теле, чтоб не вытащили. За окном раздается голос. Вслушиваюсь. На скамейке у дома сидят мужчина и женщина, и он что-то горячо рассказывает по-русски. Самих слов не помню; помню, что мужчина молодой и прошел уже и войну, и неволю, и видел много всякого. Говорит он смело, твердо и умно. И речь его так часто прерывается туберкулезным кашлем, что мне становится больно в груди. «Эх, – думаю, – таких ребят вымаривают». Ее голос тих, почти не слышен.
Еще думаю о том, что сегодня на работе кого-то встречу, и от ожидания теплеет на душе. И думаю, какие стихи (не мои) успел бы переписать, чтобы подарить ей.
Но вот уж пора ехать куда-то в поле. Выхожу, стоят автобусы, собрался народ – как в прежнее время выезжали «на картошку». И опять всё больше соотечественники, но до того все добры, ласковы и вежливы друг к другу, что кажется странным, и я думаю: уж не во сне ли я, в самом деле. В автобусе не тесно, люди садятся по местам, улыбаются, негромко разговаривают. Стою в проходе.
Поднимается с места девушка – юная, невысокого роста, шатенка с прямыми волосами, и лица ее не вижу, будто за туманом, а взгляд воспринимаю не глазами, но просто чувствую, что он очень добрый. «Садитесь», – говорит. – «Ничего, спасибо, постою». – «Садитесь! Ну, садитесь же», – повторяет она энергично, и по голосу слышно, что улыбается во весь рот.
Просыпаюсь в спокойной готовности к чему-то неизвестному. На улице сеет тихий дождь.