Бабушка была обычной и необычайной одновременно.
Она была необразованной (в привычном значении этого слова), не владела грамотой. Но, в то же время, знала великое множество сказок и легенд, преданий, сказаний из Корана, поэм и песен, народных плачей. Все эти произведения, будь они записаны, могли бы составить целую библиотеку. Она была философом и тонким психологом. Я считала ее мудрой и глубокой, и, казалось, нет вопроса, на который она не найдет единственно правильный ответ. Нет такого человека, которого она не поймет и отвергнет.
Бабушка не была общественным деятелем (опять-таки, в известном смысле этого слова), но имела у людей такой авторитет, о каком и мечтать не могут некоторые лидеры и народные депутаты.
Позже, когда я училась в школе и прочитала биографии классиков, моя бабушка чем-то напомнила мне няню Пушкина Арину Родионовну Яковлеву и бабушку Горького, Акулину Ивановну Каширину.
Они были разные, другие, но объединяла их любовь и мудрость. Бабушкино обаяние, огромное сердце, терпимость удивляют меня и сейчас, когда я вспоминаю прошлое и переосмысливаю ее слова, понимая многие из них иначе. Наверное, я стала мудрее.
Бабушка для меня была и остается идеалом женщины, энциклопедией жизни, примером преданной любви. Но, пожалуй, самое главное в ней я поняла не тогда, когда она жила рядом с нами, – а позже, повзрослев и переосмыслив многие ее слова и поступки.
Бабушка была очень красивой – белокожая, с пышными каштановыми волосами, которые расчесывала на пробор и заплетала под чадрой в две косички. Бабушка одевалась строго, но со вкусом. Я любовалась ею, но сама в то время была угловатым подростком. Это меня расстраивало.
– Почему я на вас не похожа? Вы с мамой белые и красивые, а я смуглая и некрасивая девочка.
Я иногда слышала, как меня, внешне, сравнивали с красавицами мамой и бабушкой и всегда удивлялись тому, как далеко, на сей раз, упало яблоко от родных яблонь.
– Кто тебе такое сказал? – искренне возмущалась бабушка.
– Многие так говорят, когда видят меня и сравнивают с мамой или тобой. Вчера одна женщина сказала, – какие у нее мать и бабушка красивые! А она, как смуглый гадкий утенок рядом с белоснежными лебедями...
– Не верь, моя радость. Ты самая красивая! Какие у тебя волосы! А глаза? Таких глаз больше ни у кого нет!
А то, что смугленькая – это хорошо. Хочешь, скажу, почему черный виноград слаще белого? В нем солнышка больше... Вот и в тебе его больше, чем в нас – солнышка и тепла…
Я с замиранием сердца слушала ее волшебные сказки, мудрые легенды, предания, в которых могучие богатыри сражались за сердца восточных красавиц... Они изобиловали пословицами и поговорками, интересными историческими и библейскими фактами.
– Пройдут годы, и ты станешь подобной им, ¬– уверяла она меня.
После чего бабушка пела мне ласковые колыбельные, в которых было столько любви и нежности, что мое детское сердце переполнялось от волнения и чувств, и я, счастливая, засыпала…
Помню, как я, ещё младшей школьницей, заплакала от жалости к герою народной сказки и просто от избытка чувств. Я плакала, а она, вглядываясь в меня, спрашивала:
– Что с тобой, джаным (душа моя)? О чем твои слезы?
Я не могла объяснить свое состояние, волнение, трепет и молча показала на левую сторону груди.
– У меня здесь что-то так бьется, как будто птичка в клетке запуталась и хочет взлететь!
Мама присутствовала при разговоре. Она тут же запаниковала и собралась вести меня к врачу. А бабушка улыбнулась:
– Значит, твое сердце уже просыпается, душа моя. Значит, скоро бутон твоей души как цветок распустится. – И это хорошо, родная. Плохо, когда сердце спит.
- Разве есть такие, у кого оно спит? – спросила я с интересом.
– У некоторых оно так и не просыпается до конца жизни. Жизнь мимо них проходит. И они ни красок ее, ни звуков не воспринимают. Не способны услышать ни трель степного жаворонка, ни плач ребёнка.
http://www.stihi.ru/2012/08/17/8785