Отец стандартизации, Прокруст,
изрядно преуспел с проблемой роста:
пилы ли визг, растягиванья хруст —
что гениально, то всегда и просто.
Какой это ужас:
вдруг стать таким же,
как все вокруг,
ну абсолютно ни от кого неотличимым.
Куда ни плюнь —
в себя же и попадешь.
С тех пор его склоняют так и сяк —
мол, посягнул на индивидуальность,
а ведь лишь тех бывал замечен шаг,
кому шагать не в ногу удавалось.
В ногу, не в ногу —
в ногах правды нет,
ведь это не марш
и не дефиле:
одиночный полет
за письменным столом.
Теперь же все твердят: «Бу-бУ, бу-бУ», —
однообразно, скучно, монотонно,
а чуть отступишь — вылетишь в трубу:
припишут нарушение закона.
А может, я люблю это дело —
вылетать в трубу?
Эх, хорошо бы
оседлать метлу
да и вылететь отсюда
к чертовой матери!
Живем на воле словно бы в тюрьме,
тянуться нам приходится и гнуться —
и «мы» писать, а «я» держать в уме,
хоть это, говоря по правде, гнусно.
«Я, я, я — что за дикое слово!» —
странно, однако же,
что это написал
Ходасевич, а не я сам.
И как прикажете это понимать?
Плагиат во времени?
А можно было б жить, как немец Руст!
Увы, сулил иную нам обитель
отец версификации, Прокруст,
размеров стихотворных учредитель.
Но вот только не заявляй,
что ты, дескать, Анти-Прокруст,
ежели попросту не владеешь
классической формой,
а посему и клепаешь
одни лишь верлибры.