Шёл день как день. Не рвались удила
В ноздрях зари, как твердь, огнеупорной.
И догорал - сигнальщиком дозорным,
Небрежно скомкав судьбы и дела.
Шла ночь, и, расплескавшись, как крыла
В шопеновском этюде до-мажорном,
Ворочала могучий, крепкий жёрнов
Для перемола звуков и тепла
Сердечных струн, натянутых неровно,
Будто пульсирующий веной смех.
И вечер тот казался сменой вех
Над рождества равниною бескровной, -
Как блеск ночей при вспышке тысяч молний,
Как громом дней расколотый орех.