Виктору Коврижных
Темна и голодна дернина дней созревших:
им отданы миров огни и голоса,
и времена, где ты – их стык!– остался прежним
на тверди, что не раз меняла полюса.
И жизнь моя – в прирост, в исподник травостоя,
где память бытия – всеобщий кровоток,
таинственный замес, творящий всё живое.
Как щедро в нём разлит божественный желток!
Став притчею веков – мы у порога дома,
где ал-раскаян лист к отечеству припал.
Где первозванный снег – мирских страстей постромок –
соборным торжеством разгульный дол обстал.
Мы – горняя капель, живущая полётом,
с дарующей руки берущая взаём
мгновенный облик лиц и душу как работу,
которую так ждёт небесный чернозём.