что ж ты меня рисуешь на чёрном чёрным?
я узнаю твой почерк, мой свет, мой свят…
краски во тьме и в бликах свечей иллюзорны,
светом сочатся свечи, когда горят.
жизнью они исходят, и, умирая,
в бой без конца вступают с безликой тьмой.
как же в тебе, художник, ещё темна я,
что просыпаюсь тенью, опять немой.
свете мой, сотвори меня вновь и вызнай,
в скольких песках мне золота слов намыть.
краски не трать – сгодятся для новой жизни
в день тот, когда я выйду к себе из тьмы.
***
пусть пронесётся много лет
и много лун растает,
нести во тьме я буду свет,
тревоги коротая
на лунной ветке тишины
певучей майской птицей,
чтоб на окраине весны
тебе опять присниться
по странной прихоти луны,
плывя в магнитном поле,
пока нам встречи суждены
помимо нашей воли...
***
лунный сон
не сладостно, не солоно,
ни так, ни сяк – во всём…
во мне зима и холодно,
снегами занесён
как снами беспробудными
отцветший город-сад,
застыло время лунное
на всех моих часах.
несу в себе безвременной
я снежную страну
и в небе с тучей вспененной
ущербную луну
и то, что светом тающим
прильнёт к глазам – очнись!
ведь ты стоишь у краешка,
боясь проснуться в жизнь.
***
что мне сказать, не знаю,
нечем и отвечать.
ты – человек из мая,
я – ноября печаль.
вся из дождя и снега
и темноты небес
с вечным ожогом слева
шла от себя к себе,
неба не замечая
в синих твоих глазах.
но человек из мая
шепчет: не исчезай...
***
«Когда б вы знали, из какого сора…» А.А.
не ведая себя, растут слова.
из неба в луже,
из песка потерь и
из слёз и рос –
в них сорная трава
рогожного касания материй.
и шёпот запредельной высоты,
наполненной, увы, неясным смыслом.
где я стою у края немоты,
пью неба городского
тьмы и выси…
а неба остаётся на глоток,
всё тоньше нить идущего по краю,
но рвётся вверх невидимый росток,
собою девять жизней прошивая.
***
постепенно свыкаясь с тем, что болит внутри, но
хорошо, если ты с собой существуешь мирно,
принимая и мир, как есть, – что быть может проще?
потому что, чем ближе край, тем всё тоньше кожа,
всё трудней нести пустоту – каменеет сердце.
для дыханья и в смог, и в снег не хватает терций –
в каждом слове неся потерь золотую ношу,
ты в молчанье впадёшь, как в сон, чьи законы схожи.
где триумфов, побед и бед не слышны тамтамы.
где не нужно с самим собой ни наград, ни грамот.
где яснее ты видишь всё, что душе дороже…
и в невнятности ей слышней тихий голос божий.
***
солнечной пыльцой в твоих глазах
смех искрится, как же он оранжев…
я хочу об этом рассказать,
но любое слово будет кражей
дня, на одуванчиках небес
в лету улетающего, если
ангел нас попутал или бес,
я была слепой и бестелесной.
и не помню, как текла трава
сквозь меня, до неба дорастая,
если я забыла все слова,
на стеклянных нитях улетая,
может быть, в нездешние края,
где всё повторится от рожденья.
и душа, узнав другое «я»,
не забудет прежние мгновенья.
***
"Но никакие звезды не убьют
Морской воды тяжелый изумруд."
(с)О.Мандельштам
с круга б не сбиться,
если твой Питер
хлынет немой рекой.
как бы не спиться,
если в нём лица
с тяжкой его тоской.
если во взглядах
давнее рядом -
в каждом, наверно, из них
всклень отстоялась
неба усталость.
если в цепочках дверных
отзвук кандальный…
как беспечально
вжиться в тепло и уют,
если так манит
в питерской рани
тёмной воды изумруд?
15/09/11
время летать приходит,
когда пуста,
и нет ничего внутри,
и такая лёгкость,
что только ложись на ветер,
и ну - летать,
а навык летать
обретаешь уже в полёте...
крылья у птиц,
у тебя только пара рук,
точёные ноги
и тело, которое долго-долго
во сне ты учила
бесплотно лежать на ветру...
время летать приходит,
чтоб в небе
искать дорогу.
из черновиков
15.06.17
Картина Ильче "Танец"