Можно убить и ножиком перочинным.
Можно руками, уж если на то пошло.
Что же ты смотришь отравленным ультрамарином,
Глаз, где ресничка плавает, как весло?
Сквозь никотина желчь, через светлый солод
Думаешь ты, что я голубых кровей?
Девочка, ты посмотри: я – увы! – не молод.
Щёлкнет шестой десяток мой в феврале.
Да, я умею корчить красиво мину,
Даже при самой херовой (как есть) игре.
Хочешь, сейчас я тебе покажу картину,
Что написали ножами мне на спине?
Ну и не надо. Выпьем чуть горький «Урквелл»,
Чавкнем креветкой. Чуть слышно потом рыгнем.
Я не засну. Одиночкой я встречу утро,
Пальцы сцепляя над «бумеровским» рулём.
Твой поцелуй. Неприятный, ментолово-длинный.
Пусть раствориться. Не вспомню его потом.
А для тебя я останусь (пусть так!) мужчиной
В тёмном костюме и золотых «Радо».
Узкие бёдра. Такие же узкие плечи.
Быстрые взгляды. Оплачен «красивый» счёт.
Мне одному уезжать почему-то легче:
Чуть под хмельком, не дотягивать до двухсот.