Пальцы беспорядочно, но апатично скользят по запотевшему стеклу, выводя странные фигуры. Иероглифы? Руны? Нет, они повторяют контуры того, что за стеклом. Линии не совершенны. Штрихи тоже робкие, неуверенные, но такие прозрачные, что через них можно увидеть тонкую, голую ветку дерева, клок полусухой травы и полоску неба. Сначала небо ядовитое, наигранно-голубое, слегка прикрытое солнцем. Неужели безоблачность тоже может быть оправдана?
А чуть дальше неизбежная, неискренняя голубизна сменяется сурово-откровенной палитрой: правдивый, глубокий серый Небесный Холст, местами проблески или пудровые просветы. И от неё, впрочем, тоже никуда не деться.
Стать частью Хаоса линий и красок мешает инкубатор, случайные линии и прозрачные краски стекла. Когда они расплескаютя, орошая всё вокруг стеклянными брызгами, я умру и обязательно пойду туда, где даже Хаос имеет цвет. Я вдохну влажный, свободный воздух, ветер «разовьёт» моё тонкое белое платье, но холдно не будет. Не будет так холодно, как было за стеклом, потому что внутри уже тепло. И рёв проезжающих машин не будет слышен, но бесконечно быстро вращающиеся колёса напонят о замкнутом круге. Из-под сапог будут вылетать небольшие пыльные облачка, но осколки стекла больше не вопьются в подошву. Деревья невысокие, ещё совсем молодые. Я выберу себе, какое понравится, прижмусь к нему и почувствую движение по продольной оси ствола, затем постепенно дойду до корней... И в смерти жизнь!
Звёздочки ко мне вернутся, защекотят в животе, на ладонях, чуть тронут щёки, и я засмеюсь, как давно уже не смеялась.
А даль... какая даль! Искренняя! Пепельно-мягкая! Свет? - Нет, покой. Тёмно-серый свод покрывает зелёный слой, а в него упирается бесконечная дорога, по которой кто-то направляется к Краскам и Линиям. Кто это? Походка лёгка, чёрный плащ развевается на ветру... Странник! Он обернётся и крикнет мне «Догоняй!». Я послушаюсь, а потом мы будем идти вперёд вместе и вести дружеский спор, удивляя друг друга своим искусством...
Я очнулась — на мне был тёплый плед, мои тесные сапоги были заботливо поставлены сушиться возле печки. Потом я узнала своего спутника. Сначала он смеялся, а потом посмотрел таинственно и как-то насмешливо - «Помнишь что-нибудь?». Я медлила с ответом. В голове крутилось: Стекло...звон...блеск..полоска неба... а эти надрезы на моей руке?...они ещё свежие... «НЕУЖЕЛИ Я САМА?!», - вырвалось у меня. «Но ведь ты не жалеешь, что пошла за мной», - сказал он то ли вопросительно, то ли утвердительно.