На телесность и дух невозможно деленье в природе.
Материнский инстинкт суть не то ль, что зовется «душа»?
В сорной сельве канав, в летних джунглях - саду-огороде-
Снова кошка рыдает: зовет своего малыша.
Так случалось не раз – будь ребенок, звереныш иль птаха,
Наяву иль во сне, когда вдруг обрывается след,
В архаических недрах добытые образы страха
Дразнят зыбкой надеждой неправдоподобных примет…
По судьбе и повадкам мы разные птицы и звери,
Но из тварности шкур проступает пронзительный лик:
На Земле вековечен сюжет материнской потери,
Безысходного горя понятен древнейший язык.
Теплым серым пушинкам – жест любви-всеотдачи – кормленье.
Что ж останется после убытия страшного чад?
Кошка, крошка моя, что сказать мне тебе в утешенье?
Век твой краток (увы!), но ему соразмерна печаль.
Ляг, укутайся в сон: в этой слабости наше спасенье…
Выше крыш и дерев, там, где ирий, на небе шестом,
До начала начал и природных существ воскресенья
Твой веселый детеныш играет пушистым хвостом…