***

                Накануне.


 Когда я посмотрел на небо, кошка сдурела и села в ванну. За это ничтожное мгновение, столько всего случилось! Начну не по порядку. Во первых на небо я посмотрел находясь в очень возбужденном состоянии, моя жена родила мне мальчика и я спешил в Эйн-Карем – там находился роддом, в окна которого просматривался францисканский монастырь им. Иоанна Крестителя. Я спешил, а в небе огромной мишенью скучились облака. В самом центре облаков, там, где должно находиться солнце, кто-то зашвырнул круглую ванну, где и сидела наша глупая кошка. Далее хаотично…  Во вторых, это неспроста, - подумал я,  когда в миллиметре от меня пронёся самосвал, меня оставили в живых, мне предстояло совершить восхождении на пик Арарата, поклониться останкам Ноевого ковчега. Я спрятал глаза в почтовый ящик, поцеловал жену и детей. Мне предстояло долгое  прорастание в пророчество, которое зародилось в устах спившегося актёра. Он посмотрел на меня и сказал небрежно: «Брось костыли», ты будешь великим!  И я поверил в это, и это кольнуло меня в лепестки моего сердца, ведь я был простым цветком, когда Хорхе Луис Борхес срезал меня под корень, для гербария. Я был калейдоскопом. Я видел себя облитым шоколадом, меня пытались соблазнить девушки и парни. Вот я облачённый в латы шиповника, карабкаюсь по камням Армении. Ossip Mandelstam, проникший в горный ручей, гремел валунами, играл бликами, вспыхивал на излучинах реки листьями орешника. Там у ручья, в каплях янтаря, проснулись вселенские губы, втянули в себя весь мир, в приступе материнской любви и выплюнули нас (драгоценными слюнями) на воскресшие запахи, на надкусанное яблоко, на надкусанное пирожное, на оранжевые небосводы  твоих глаз, на дикий виноградник, выросший сорняком на крыше. Где я ещё ребёнком, собирал плоды тутовника, накануне, на отчаяние, на вере, на безверии, на дне, на просветлении, на предательстве, на прощении, на поверхностях разбитых скрижалях – пророчества, полупьяного актёришки из драм.театра им. Максима Горького.