Вверх по склону, мимо обязательного храма
и горчично-конопляной пыльной растительности,
потом- пригнуться и войти.
-У нас туристам неинтересно.
Здесь ведь нет базара,-
вздохнул меланхоличный сикх,
а юная женщина спросила
на каком-то наречье:
-Ты не моя сестра?
Я пролистала Индию от сих до сих.
Пора вернуться; я вчитаюсь тогда,
и неважно, с какой начать страницы:
стрАнницей ли в Прадеше или Ладахе,
или махарани в Раджастане.
Я проснусь, сАдху
будет сидеть за окном, в саду,
огромной стрекозой:
коричневое сухое тело в духоте
оранжевых крыльев. Крытые небом
храмы Орчхи
охраняют каменные слоны,
приветствуют у входа
и птиц, и обезьян,
и мальчиков-проводников,
и нового Бодисаттву,
уже карабкающегося по каменистому склону.
Вот уж где каждая дорога ведет к храму:
не плюй, не ругайся, не фотографируй
ни фас, ни профиль старинных книг.
А хочешь,
оставь храм и просто живи:
начинай дни с утреннего чая-
ритуала, с перелива тугой раскаленной струи-
в чашку ввинчивающегося торнадо,
с жара распахнутой двери
семейной лавки,
с горстки риса в пальцах правой руки,
с пенящейся под ногами
струйки мочи,
с реки, такой чистой, что сколько ни грязнИ,
она не позволит нам погрязнуть
в реалиях этой жизни.
Проводи же дни
в ожидании Индии.