ЭНДРЮ БАРТОН «БАНДЖО» ПАТЕРСОН
(1864 – 1941, Австралия)
СТАРЫЕ АВСТРАЛИЙСКИЕ ПУТИ
По курсу Лондона огни
За кромкой облаков,
В тумане светятся они,
И слышен шторма рёв.
Но мы должны Канал пройти,
Наощупь, в сизой мгле,
Оставив где-то позади
Все австралийские пути –
К «немыслимой» земле.
Но разве узкие пути
Не для таких, как мы?
Привычно нам по ним идти
Всю жизнь на свет из тьмы.
Дороги дальние – наш крест.
В крови у нас течёт
Та склонность к перемене мест,
И на закат нас гонит вест,
И новый путь влечёт.
Но люди в клетках городов
Не встанут в полный рост.
Им не почуять шум ветров
И не увидеть звёзд.
Им никогда не слышать ток
Той музыки души
Привольных птиц среди дорог,
И не поймать им ветерок,
Что шепчется во ржи.
А наши деды гнали скот,
Стремясь с Природой жить,
И мы за стадом шли вперёд,
Едва начав ходить,
Минуя засуху и зной,
И лагерь горняков,
Мы шли вперёд своей тропой
Вслед за удачей и судьбой,
И всюду был нам кров.
Здесь бродит ветер по лугам,
Мимоз цветущий сад,
И лёгкий бриз доносит нам
Медовый аромат.
Здесь попугаев кавардак
И планерный полёт
Над хвоей сумчатых летяг,
И диких уток громкий кряк
Весной среди болот.
Так пусть бумаги отдохнут
С натруженным пером.
Седлай коня! нас горы ждут! –
Мы к ним помчим верхом
Так быстро, чтоб, успев пройти
Скалистый лабиринт,
Вновь Юность Вешнюю найти,
Где австралийские пути
Забвенье лет хранит.
С тех пор, как Клэнси ловко сел
В пастушечье седло,
Он волю взял себе в удел
В горах за Оверфлоу.
В руке с пастушечьим кнутом,
Пройдя скалистый шельф,
Он сам себе построил дом
В Стране Живи-своим-умом,
И счастлив был как эльф.
И если б ты хотел узнать,
Где он оставил след,
Тогда б тебе пришлось скакать
Всё дальше за Квинсленд.
Тогда б ты сам, поправ закон,
Туда весь день скакал,
И там, природой упоён,
Ты б видел то, что видел он,
И знал бы, что он знал.
==
The Old Australian Ways
The London lights are far abeam
Behind a bank of cloud,
Along the shore the gaslights gleam,
The gale is piping loud;
And down the Channel, groping blind,
We drive her through the haze
Towards the land we left behind --
The good old land of `never mind',
And old Australian ways.
The narrow ways of English folk
Are not for such as we;
They bear the long-accustomed yoke
Of staid conservancy:
But all our roads are new and strange,
And through our blood there runs
The vagabonding love of change
That drove us westward of the range
And westward of the suns.
The city folk go to and fro
Behind a prison's bars,
They never feel the breezes blow
And never see the stars;
They never hear in blossomed trees
The music low and sweet
Of wild birds making melodies,
Nor catch the little laughing breeze
That whispers in the wheat.
Our fathers came of roving stock
That could not fixed abide:
And we have followed field and flock
Since e'er we learnt to ride;
By miner's camp and shearing shed,
In land of heat and drought,
We followed where our fortunes led,
With fortune always on ahead
And always further out.
The wind is in the barley-grass,
The wattles are in bloom;
The breezes greet us as they pass
With honey-sweet perfume;
The parakeets go screaming by
With flash of golden wing,
And from the swamp the wild-ducks cry
Their long-drawn note of revelry,
Rejoicing at the Spring.
So throw the weary pen aside
And let the papers rest,
For we must saddle up and ride
Towards the blue hill's breast;
And we must travel far and fast
Across their rugged maze,
To find the Spring of Youth at last,
And call back from the buried past
The old Australian ways.
When Clancy took the drover's track
In years of long ago,
He drifted to the outer back
Beyond the Overflow;
By rolling plain and rocky shelf,
With stockwhip in his hand,
He reached at last, oh lucky elf,
The Town of Come-and-help-yourself
In Rough-and-ready Land.
And if it be that you would know
The tracks he used to ride,
Then you must saddle up and go
Beyond the Queensland side --
Beyond the reach of rule or law,
To ride the long day through,
In Nature's homestead -- filled with awe
You then might see what Clancy saw
And know what Clancy knew.
Rio Grande, 1901