Мимо белого света да всё на подножном ветру,
Да с неясной тоской, от которой светло не бывает,
Лёгким листиком свёрнутым к вашему никну двору.
Ко двору ли пришёлся или дворника воля такая…
Проводили когда-то с порога как многих других,
Караваем снабдили на долгий обед лихолетья.
За спиной тихим взрывом лязг засовов и петель дверных
Возвестил межсезонье железным своим междометьем…
Карфаген и Афины спят в испарине памяти толп,
Школьный глобус помят пролетевшим случайным болидом.
А роденовский малый всё морщит пред вечностью лоб,
И нельзя расспросить… молчалив, до слезы, до обиды…
Силой мысли не двинется, путь не укажет во тьме,
Лишь морщины на каменном лбу станут глубже и жёстче.
Средь камней и людей по истоптанной миром земле
Я чеканю иероглиф себя, с каждым шагом всё чётче…