...... А.В.У***
В старозаветные года,
Когда вода была мокрее,
Тучнее на лугах стада
И сладкозвучнее хореи –
Во время танца в круге пар,
В гостиной, спальне, даже храме
Мог отмочить любой гусар
По комплименту каждой даме.
Велеречивый комплимент,
Наследие эпохи прошлой!
Он мог бы показаться пошлым,
Занудным, заунывным, тошным
В наш век - истошно-суматошный,
Спешащий, мчащий, заполошный....
Да, я запнулся здесь нарочно,
Чтоб дать почувствовать момент,
Когда, как будто кинолента,
Шутливо пущенная вспять,
Искусством древним комплимента
Тебя я стану забавлять.
Повелевает мне канон
Вначале плавно и неспешно
Живописать со всех сторон
Твою пленительную внешность;
Затем – достоинства ума
И нрав чувствительного сердца.
Притом желательно весьма
Приправить все щепоткой перца,
Назвав, помимо черт святых,
Две-три черты твоих греховных,
Которые – в глазах иных –
И красят, да небезусловно;
Но, черта помянув едва,
Вернуться к созданному богом
И завершить свои слова
Тем ненавязчивым итогом,
Что счастлив всякий человек,
Не говоря уж о поэте,
Служить прекраснейшей из тех,
Кто был рожден на белом свете.
И в самом деле! Ты красива –
Не той стандартной красотой,
Которой крашеная дива
Прохожих манит на постой
Поротно и побатальонно
По столь умеренной цене,
Но – красотою потаенной,
Живущей как бы в полусне.
Для понимающего взгляда
Она желаннее стократ –
Как запоздалая награда,
Как зазеркальный дивный сад...
О, как лукаво ироничны
Твои янтарные глаза,
Как пальцы тонкие скрипичны,
Как гордо брошена назад
Заря волос твоих горящих
Над линией прибоя плеч;
Как заторможенность шипящих
Изысканную красит речь...
Да что там речь?! Язык наш грешный
Дан, чтобы лучше мысль скрывать.
Искусство то небезуспешно
Могла бы ты преподавать.
В беседе – мягче херувима.
С тобой подружится любой,
Ты каждым можешь быть любима....
Но есть ли кто – любим тобой?
Да, что-то странное случилось.
В державе датской – снова гниль.
Где прежняя велеречивость,
Где выспренный высокий стиль?
Где вздохи, радужные краски,
Словесности былой букет?
Увы, ты выросли из сказки,
Алиса девяностых лет.
Везде в разгаре перестройка,
The glasnost, в бога душу мать!
Ты современна – и настолько,
Что стиль я вынужден сломать,
Чтоб из окна исповедальни
Суметь увидеть город-сад
И сущностно, а не формально
Твою натуру описать.
Ты – зеркало колодца тьмы,
Не отражавшее бесстыдства,
Когда остановились мы
Напиться и навек проститься.
Ты – выпадение словес
На звуке музыки из храма.
Ты, как Христос и Бог-Отец,
Неразделимо неслиянна.
Валун тяжел, а берег крут:
Толкай наверх, и вся наука.
Ты вечный мой сизифов труд,
Моя танталовая мука:
Хотя питье и пища есть,
Плода не съесть, воды не выпить.
Ты – радиоактивный лес
У городка с названьем Припять.
Не я посеял смертный дым
Тем страшным днем позавчерашним,
Но я виновен. Перед ним
И перед тысячами павших
На Колыме, под Воркутой
В том предвоенном лихолетье...
Да, я виновен пред тобой
Виною всех безликих третьих,
Кто год за годом, день за днем
Радетельно и неуклонно
Растил и множил серый фон,
Сминая все, что выше фона:
Желание писать стихи,
Свободу жить во чье-то имя
И право не считать своими
Тома бровастой чепухи;
Понятия "добро" и "честь",
Непредпочтение дебилов...
Не говори с тоскою "было".
Я знаю, верю: это есть.
И в этом суть,
И в этом свет,
И в этом соль,
И в этом сила,
И мой последний комплимент,
И первый ком в мою могилу.